Почему войну 1812 года никак нельзя назвать «отечественной»

16 августа //14:19

На патриотизм стали напирать. Видимо, проворовались.

М.Е. Салтыков-Щедрин

I

Проницательный Август Стриндберг когда-то сформулировал печальную, но истину: «Когда государство начинает убивать своих граждан, оновсегда называет себя родиной». В 1812 году государство в лице тогдашнего «хозяина земли Русской» царя Александра I не начало, а продолжило убивать своих, правда, скорее, не граждан в полном смысле этого слова, а рабов.

Подробности этой истории, используя широкую базу источников, я обстоятельно изложил в своей монографии «Правда о войне 1812 года» (М., 2004), во множестве статей, лекций и в одноименном авторском документальном фильме, показанном на «Телевидении Комсомольской правды» в мае-июне 2012 года. Однако цикл был закрыт по цензурным соображениям (чем была нарушена Конституция РФ, цензуру запрещающая): отснято семь серий из двадцати двух, до эфира дошло только шесть; сейчас они доступны в Интернете.  

Итак, фабула предыстории трагедии двухсотлетней давности такова (за неимением места, я изложу ее лишь кратко – обстоятельнее можно изучить в упомянутых исследованиях). Находясь во власти своих личных амбиций и болезненных комплексов Александр I развязал войну еще в 1805 году, сколотив Третью антифранцузскую коалицию (воспитанный швейцарцем Ф. Ц. Лагарпом не на истории России, а исключительно на истории Древней Греции и Рима, молодой царь питал маниакальную зависть к «античному герою» Наполеону). Тогда он направился интервенцией во Францию через Австрию, но французы прогнали русскую армию от своих границ, а затем 2 декабря разгромили под Аустерлицем. Однако Наполеон, для которого союз с Россией был «идеей фикс» с самого начала его правления (выгоду такого союза понял и Павел I, но его незамедлительно убили по приказу британского правительства и с ведома сына – будущего «помазанника божьего», весьма православного царя Александра: Понасенков Е.Н. Указ. соч., с. 58, 70 и др.), вопреки военной целесообразности не стал преследовать деморализованные русские части. Но Александру было наплевать на интересы своей страны, на гибель подданных, на милосердие Наполеона, на его настойчивые предложения мира сразу после собственной победы! В воспаленном сознании царя зависть скрестилась с позором неудачника, которого после Аустерлица свита нашла не сразу, причем плачущим под деревом во время приступа не самой героической болезни (подробнее о состоянии Александра в тот период: Троицкий Н.А. Александр I и Наполеон. М., 1994, с. 109 – 110).

Так самодержец прошел точку психологического и исторического возврата: теперь он будет воевать против Наполеона до потери пульса многих русских солдат. Подчеркиваю: именно Александр I вопреки интересам своей страны начал войну против Наполеона в 1805 году, после которой обе державы стали постепенно втягиваться в конфликт, каждый день которого создавал причину для эскалации этого конфликта (принцип движения по «порочному кругу»).

В 1806 году, как это ни комично, царь приказывает ручному православному министерству-Синоду объявить анафему: нет, не православной «загадочной русской душе» Льва Толстого, и не девушкам, не оплатившим аренду помещения для своего молебна, а католическому «помазаннику божьему» Наполеону. Тут же 30 ноября (теперь внимание: это не 1812, а еще 1806 год!) Александр объявляет созыв ополчения (требует 612 000 чел.!). Помещиков обязали выделить крестьян сверх рекрутского набора не для того, чтобы защищать свои избы и поля, но для нового похода через всю Европу (!) интервенцией во Францию из-за параноидных амбиций царя (кстати, Александр обманул дворян: крепостных им так и не вернули - записали в рекруты: Широкорад А.Б. Бог войны 1812 года. М., 2012, с. 14). Как и в 1804-1805 гг. русский император уговорил австрийского, так в 1806 году, он убедил прусского короля Фридриха-Вильгельма III вновь объединиться в коалицию и объявить войну Франции. Войну объявили. Наполеон был вынужден снова защищать свою страну. Благодаря своему гению французский император сумел разгромить превосходящие по численности прусские и русские армии. Русские люди вновь поработали «пушечным мясом» на кухне неуравновешенного царя и хитрых английских банкиров.

Кстати, два слова про «банкиров». Когда объективный соперник Франции Англия (у России с Францией не существовало проблем ни геополитических, ни исторических, ни экономических) заказывала убийство Павла, ей было достаточно, что Россия не станет нарушать британскую монополию на хозяйничанье на морях и не вступит в действенный военный союз с Бонапартом. Однако Александр, руководствуясь исключительно личными мотивами, все же перешел в сильнейшую агрессию против Франции. Да, эту агрессию ему неплохо оплачивали: как известно, за каждые сто тысяч солдат континентальных войск Британия платила огромную сумму в 1 250 000 фунтов  стерлингов – что для неспособного к эффективному экономическому развитию крепостнического режима, было весьма «кстати» (в пересчете – 8 млн. руб.: Троицкий Н.А. Указ. соч., с. 97). Можно только порадоваться за британских граждан: их правители часто использовали на войне жизни чужих подданных. Это и есть власть, ответственная перед гражданским обществом. Хотя не все суммы, направляемые в Россию для войны с Францией, проходили под красивыми параграфами. Английский посол в Петербурге лорд Ч. Уитворт, например, не мог бравировать в официальной прессе тем, что спонсирует убийц императора Павла через свою любовницу - родственницу заговорщиков Зубовых О.А. Жеребцову (Там же, с. 67).

А теперь важнейший момент: обратите внимание – ни одна из стран, которые Наполеон прошел вдоль и поперек (и не по одному разу) не стала называть подобные компании «отечественными войнами»! Причем, уровень развития и образованности населения Австрии и Пруссии был несравнимо выше, чем в России (Понасенков Е.Н. Указ. соч., с. 126, 153). Существовало в тех странах и ополчение – ландвер (куда, в отличие от калечного русского ополчения, шли из принципа; в России же хозяева рабов помещики направляли в дружины тех, кто был негоден к работе). Здесь война затронула ничтожно малую территорию неохватной (я бы сказал, «незахватной») страны (от Немана до Москвы): причем, в виду отсутствия нормальных дорог и солидных городов, армия вторжения практически не отклонялась от узенькой полоски старого Смоленского тракта (многие солдаты Великой армии даже не верили, что они идут по настоящей дороге – до того она была плоха!). Таким образом, в виду объективных причин (территория, отсутствие приличной инфраструктуры) война 1812 года носила лишь локальный характер!         

Почему об этом никто никогда не писал? Может быть, потому, что псевдопатриотические идеологи не считали население большей части страны за людей? От Смоленска до Москвы – Россия, а потом – всего лишь «широка страна моя родная»? Игрушка идеологии? Откуда вообще этоткомплекс считать себя отличными от людей во всем остальном мире? Вот у них там - антифранцузские коалиции, а у нас тут, видите ли, вдруг (!) «отечественная война»? По всей видимости, оттуда же, откуда и пагубная идейка про «собственный путь» и т.д.

Вернемся к хронологии. 2 июня 1807 года войска Александра вновь разгромлены - под Фридландом. И на этот раз Наполеон наперекор логике военной выгоды не стал преследовать русских! Более того (еще раз прошу внимания): он даже не перешел границы России, хотя, если бы он вдруг замышлял поход в Россию, то лучший момент сложно себе было представить: страна была абсолютно никем не защищена. Но, как мы помним, Наполеон преследовал лишь одну цель: союз с Россией. Ради этого он обмундировал за счет французской казны 6732 солдат и 130 генералов и штаб-офицеров русских пленных (пришедших с Суворовым на границы с Францией со все той же агрессивной целью) и 18 июля 1800 года отправил их безвозмездно (без взаимообмена !) на родину (Троицкий Н.А. Указ. соч., с. 40); ради этого великий полководец не стал требовать в Тильзите контрибуции с трижды (дважды – лично им) наказанной за агрессию России. Более того (это уже вообще рекорд щедрости и христианского прощения врага своего): Россия еще и получила Белостокскую область! Все ради мира и союза.

А что же Александр? Православный царь затеял лицемерную игру: во время многочисленных свиданий в Тильзите он целовался и обнимался с «антихристом» Наполеоном, затем пять лет регулярно писал ему письма, начинающиеся словами «государь, брат мой…», но параллельно отсылал матери Марии Федоровне (в девичестве – София Мария Доротея Августа Луиза фон Вюртемберг) депеши такого содержания: Тильзит – это временная передышка для того, чтобы собрать еще более многочисленную армию и снова начать войну (Понасенков Е.Н. Указ. соч., с. 133 – 134).Одновременно с этим Александр идет на беспрецедентный шаг: по заключении мира он увеличивает расходы на оборону в два раза (!): с 63,4 млн. руб. в 1807 году до 118,5 млн. руб. в 1808 (Там же, с. 107 и др.). Военный бюджет увеличивался и в последующие годы. Давайте сравним это с действиями Наполеона. Документы однозначно свидетельствуют о его преданности идее союза с Россией. Из письма Ш.М. де Талейрану сразу после заключения мира: «Я имею основания надеяться, что наш союз будет постоянным» (Троицкий Н.А. Указ. соч., с. 125). Из письма послу в Петербурге Рене Савари: «…если я могу укрепить союз с этой страной и придать ему долговременный характер, ничего не жалейте для этого» (Понасенков Е.Н. Указ. соч., с. 134).

Совершенно естественно, что в России начался финансовый кризис, который некоторые нерадивые историки пытались приписать присоединению России к блокаде Англии, но статистика – опровергает подобные измышления. Дело в том, что недобор от таможни за тот же период составил всего 3,6 млн. руб. (сравните с резким увеличением расходов на армию в 55,1 млн.!). В свое время я провел детальнейший анализ документов, и с цифрами в руках показал весь этот процесс: сколько и чьих судов заходило в русские порты с 1800 года, на какую сумму завезено и продано товара, как это повлияло на все сословия населения, на развитие промышленности и т.д. В ходе моего расследования (см. подробнее: Там же, с. 94 – 113) дополнительно выяснилось, что присоединение к блокаде Британии положительно отразилось на развитии российского внутреннего производства: особенно на хлопкоткачестве, сахарной и соляной промышленности. Резко возросло число фабрик всех отраслей (Там же, с. 109).

Кстати, я выяснил и то, что задолго до молодого студента-историка МГУ, который нарушил корпоративный обет лжи и молчания (подробнее см.: Понасенков Е.Н. Танго в одиночестве, или мемуары 25-летнего. М., 2007, с. 29 – 30, 50 – 51), к таким же выводам пришло и весьма «ответственное» историческое лицо – канцлер Н. П. Румянцев (Там же, с. 107 - 108). В докладе царю от 8 декабря 1808 года он писал, что главная причина кризиса отнюдь не разрыв с Англией, а расходы на оборону! Если бы идея блокировать монополиста-Британию не возникла у Наполеона, то ее следовало бы изобрести правителю России к ее же благу (если бы царь о таковом вдруг помыслил). Между тем, еще в 1805 г. московское купечество просило Александра принять меры, ограничивающие внешнюю торговлю, «причиняющую российским купцам великое торговое помешательство» (Соколов О.В. Битва двух империй. 1805 – 1812. М. – СПб., 2012, с. 357).

Однако развитие собственного производства не волновало Александра; словно в бреду, он повторял мантру: «Наполеон или я, он или я – вместе мы не можем царствовать». Сегодня историки стараются замалчивать позорнейший для дома Романовых факт: в 1810 – 1811 гг. АлександрI продал в крепостное рабство около 10 тыс. государственных крестьян («Мир новостей». 31.08.2012, с. 26; подробнее об этой «сезонной распродаже» и о положении государевых рабов, о том, как этих русских православных людей сбывали, чтобы, так сказать, купить новые перчатки, см.: Дружинин Н. М. Государственные крестьяне и реформа П. Д. Киселева. М.- Л., т. 1, 1946). Никого не жалеть ради собственной блажи! 2 февраля 1810 года и 11 февраля 1812 года - резкое увеличение всех налогов.

В итоге: с 1810 года (!!!) русские армии уже стояли в боевом развертывании на границах Герцогства Варшавского (Соколов О.В. Указ. соч., с. 368 – 381). Наполеон упорно не слушал своих советников, которые предупреждали его не верить Александру (Наполеон ведь жил по логике: если союз выгоден обеим державам, значит, обе державы его будут сохранять). Более того: французский полководец начинает выводить свои войска из немецких земель (Там же, с. 373)!  Русский царь вновь с бешеной энергией начинает сколачивать антифранцузскую коалицию (шестую по счету). К середине 1811 года он уже почти уговорил прусского и шведского правителей начать войну с Францией, 27 и 29 октября 1811 года был подписан ряд «высочайших повелений» корпусным начальникам (Понасенков Е.Н. Указ. соч., с. 136), в которых приказывалось готовиться к операции аж на реке Висла! 5 (17 н.ст.) октября 1811 г. подписана русско-прусская военная конвенция против Франции (Там же, с.133). Однако в последний момент император Австрии (с которым так же несколько позднее велись тайные переговоры) и король Пруссии испугались вновь открыто воевать с Наполеоном – и согласились лишь на секретные договоренности о том, что в случае войны не станут серьезно действовать против России (Там же, с. 132).

Все это постепенно склоняет Александра принять не план (он не был серьезно разработан), но идею, которую советовал бывший маршал Наполеона (а ныне ренегат) Ж.Б. Бернадотт: так как русские генералы доказали свою неспособность драться с французами – надо использоватьпространство и климат (Там же). Этого же мнения придерживалась лишь малочисленная часть офицерства (большинство, включая Л.Л. Беннигсена и П.И. Багратиона, были за немедленное наступление: Там же, с. 134 - 135). Когда 26 апреля (н.ст.) 1812 года Наполеон еще находился в Париже (и, кстати, планировал на лето путешествие в Италию: Федотова Е.Д. Канова. М., 2002, с. 236), Александр уже гарцевал при армии в Вильно, выехав из Петербурга 20-го числа (Николай Михайлович, Вел.кн. Император Александр I. Опыт исторического исследования. Т.1, СПб., 1912, с. 111)! Наполеон посылает парламентера с предложением не вступать в войну, Александр не соглашается.

II

Вот неоспоримые доказательства того, что Наполеон не только не собирался переходить границу, но, располагая достоверными сведениями разведки, готовился к обороне от агрессии Александра (как это было всегда в предыдущие годы). Важнейшая часть корреспонденции полководца 1810 – первой половины 1812 гг. посвящена обеспечению укрепления фортификаций в районе Варшавы (Handelsman M. Instrukcje i depeszerezydentów francuskich w Warszawie. T. 2, Warszawa, 1914, s. 46; Correspondance de Napoléon I. P., 1863, V. 23, p. 149 – 150). Наполеон постоянно стращал своих маршалов. «Если русские не начнут агрессию самое главное будет удобно расположить войска, хорошо обеспечить их продовольствием и построить предмостные укрепления на Висле», - 16 мая 1812 года начальнику главного штаба. «…Если русские не двинутся вперед, моим желанием будет провести здесь (в Париже – прим. Е.П.) весь апрель, ограничиваясь активными работами по сооружению моста в Мариенбурге…», – 30 марта. «…В то время как противник начнет наступательные операции …», - 10 июня. «…Если на Вас будут наседать вражеские войска … отступайте на Ковно, чтобы прикрыть этот город…», – писал маршал Л.А. Бертье генералу Ш.Л.Д. Гранжану 26 июня (все цитаты – по: Понасенков Е.Н.Указ соч., с. 136 – 137).

При подобных обстоятельствах дипломатическое объявление войны не имело ровно никакого значения. Однако оно произошло, причем, по всем правилам. Еще 16 июня (т.е. за восемь дней до переправы через Неман) глава французского МИДа герцог де Бассано заверил ноту о прекращении дипломатических сношений с Россией, уведомив об этом официально европейские правительства. 22 июня французский посол Ж. А. Лористон информировал главу русского внешнеполитического ведомства о следующем: «…моя миссия окончилась, поскольку просьба князя А.Б. Куракина (российский представитель в Париже – прим. Е.П.) о выдаче ему паспортов означала разрыв, и его императорское и королевское величество с этого времени считает себя в состоянии войны с Россией» (Там же, с. 137 – 138). В переводе на понятный язык: Россия первой объявила войну Франции.

Таким образом, никаких планов не то, что захвата, но и вторжения в Россию у Наполеона не было и быть не могло (ибо, простите, незачем). Это, кстати, объясняет и то, что он не воспользовался очевидным козырем – отменой крепостного права: при подобном обороте дел он не получил бы искомого мира с русским монархом. Вынужденно собирая вновь армию, император французов (именно так правильно звучит титул монарха, выбранного голосованием в 1804 году) хотел лишь психологическим эффектом (подробнее: Там же, с. 114 – 140) заставить Александра выполнять условия Тильзитского мира (еще раз напомню, что и до этого события Наполеон дошел не сам, а его довел своей агрессивностью Александр). Поэтому и кампания началась невероятно поздно (если бы Наполеон планировал глубокое вторжение, то не стал бы ждать жаркого лета и дождливой осени). Французы перешли Неман только потому, что больше стоять друг напротив друга и ждать «у моря погоды» (или, когда в тылу Австрия и Пруссия открыто перейдут на сторону России!) было невозможно! Вот, что писал в мемуарах весьма информированный польский генерал Дезидерий Хлаповский: «Столь позднее выступление в поход и все расположение войск ясно показывали, что Наполеон хотел только запугать императора Александра…» (в сборнике: Военский К. Исторические очерки и статьи, относящиеся к 1812 году. М., 2011, с. 59). Со стороны Франции – кампания 1812 г. есть классический случай самообороны.

Наполеон рассчитывал на психологический эффект сначала от подготовки, потом от вторжения, потом на победу в приграничном сражении, которая бы вновь заставила «православного» императора целоваться с фиктивным «антихристом» и выполнять то, под чем русский государьподписывался и за что ответствовал честью (и эту честь потерял). Однако произошло то, на что правитель, думающий о благе своей страны, не может рассчитывать даже в горячечном сне. Император Александр покинул армию, которая стала почти хаотично отступать (на уровне концепции – ибо, как обычно бывает в России – русские первыми начали готовиться к войне, но в отличие от противника, к началу боевых действий, так плана и не приняли и даже не придумали главнокомандующего: Понасенков Е.Н. Указ. соч., с. 134 – 138 и др.). Французы просто преследуют отходящую и не дающую сражения армию (именно это и объясняет, почему Наполеон не пошел на столицу, на Петербург – он вообще не планировал военных операций на территории России!). Забава Александра стоит его стране колоссальных жертв! Русская армия оставляет Ковно, Вильно, Витебск, Смоленск. События разворачиваются стремительно (настолько стремительно, что не до всех губерний России на первых порах дошли слухи о войне).

III

Вначале на сторону армии вторжения переходят национальные окраины (в Литве даже сформирован большой корпус для борьбы с русскими оккупантами: около 20 000 бойцов в составе15 эскадронов, 18 батальонов и 1 арт. роты – Понасенков Е.Н. Указ соч., с. 141), затем по всей России усиливаются крестьянские выступления против помещиков (один из главных сюжетов переписки русских дворян – страх перед тем, что крестьяне, среди которых уже ходит слух о том, что «пришел Наполеон нам волю дать», поднимут восстание – Там же, с. 152 – 153 и др.). Параллельно с этим поднимается ропот потерявших свои имения помещиков! Александр вынужден пойти на хитрый ход: все шишки доставались ему самому и «немцу» (шотландского происхождения) Барклаю, поэтому дальнейшим начальником отступления до зимы назначается маститый крепостник, владелец 6567 рабов М.И. Кутузов (Троицкий Н.А. Указ. соч., с. 208). И пусть, мол, не «немца» и не царя, а своего критикуют!

Хорошо, что, согласно современным юридическим правилам, закон не имеет обратной силы: иначе бы Кутузову не назначение надо было получать, и не памятники теперь ставить, а идти под суд за злостную и рецидивную педофилию (нынче тему педофилии стало очень модно обсуждать и преувеличивать ее значение в сельском хозяйстве: надо же найти какого-то «вредителя» - раньше ими «работали» многодетные «кулаки», «троцкисты», «рыковцы», велосипедисты и ленинградские врачи советско-еврейского происхождения). В 1811-1812 гг. вместо активной деятельности на турецком фронте он развлекался с 14-летней молдованочкой.  Вот, как это описывает генерал граф Александр Федорович Ланжерон: «Первым делом Кутузова, по приезде в Бухарест, было отыскать себе владычицу; … но его выбор поразил нас. Он пал на 14-летнюю девочку, племянницу Ворлама и бывшую уже замужем за одним молодым боярином Гунианом. …Когда 64-летний старик, одноглазый, толстый, уродливый, как Кутузов, не может существовать без того, чтобы иметь при себе трех, четырех женщин…это достойно или отвращения или сожаления…» (Фельдмаршал Кутузов. Документы. Дневники. Воспоминания. М., 1995, с. 332). Таковы были нравы православного аристократа, прах которого покоится в Казанском соборе.

Новоявленный главнокомандующий проигрывает генеральное сражение под Бородино, оставляет первопрестольную, отступает до Тарутино. Генерал-губернатор Москвы Ф.В. Ростопчин высоконравственно (не то, что девушки, молящиеся в храме не по указке, а по собственному чувству) сжигает город вместе с его вековым художественным и материальным наследием («Родина». № 6-7, 1992, с. 88 – 93). В Москве сгорают заживо не менее 22 500 русских раненных солдат (Троицкий Н.А. Фельдмаршал Кутузов: мифы и факты. М,, 2002, с. 221): ибо дворян, значительную часть офицеров помещик Кутузов приказал вывезти, а «чернь» – пусть на том свете верит в сказку об «отечественной войне». Эти преступления против человечества навечно останутся на совести Ростопчина и Кутузова.

Французы спокойно живут в Москве больше месяца (а, получи они эшелон с едой – так жили бы до горбачевской оттепели), но затем снова начинается преследование русской армии – бой под Малоярославцем. Умножившие свои силы и отдохнувшие в лагере русские войска сражение (будучи в укрепленной позиции - в городе!) проигрывают, и Кутузов приказывает отступить к Полотняным заводам. Наполеон понимает, что Кутузов может с тем же уровнем военного таланта удирать до Камчатки, что мороз надвигается, что страна к жизни не приспособлена – и решает отходить в ту сторону, где есть еда (на Запад). Замечу, что в Европе французские солдаты как порядочные покупали еду у местных жителей за золотые наполеондоры, в России же купить еду было физически негде. И не только французам: вместо рыночной системы – духовность и соборность, то есть, европейских магазинов нет как класса (кроме бутика французских шляп в Москве). От сего пострадала и русская армия: Кутузов вывел из Тарутина 130 тысяч солдат, а в Вильно привел 27 тыс. – это при 90 процентах небоевых потерь (Понасенков Е.Н. Указ соч., с. 213)! Дело в том, что «светлейший» все больше интриговал (например, написал кляузу царю на так много сделавшего для России Барклая, после чего последний с болью в сердце покинул армию) и спал, а вот о провианте и зимней одежде для армии не позаботился (Там же, с. 213 – 214). 20 сентября Ростопчин писал Александру I: «Князя Кутузова больше нет – никто его не видит; он все лежит и много спит. Солдат презирает его и ненавидит его. Он ни на что не решается; молоденькая девочка, одетая казаком, много занимает его» (Шишов А.В. Неизвестный Кутузов. М., 2001, с. 378). Итак, «кофейник Зубова» даже в «грозную пору» войны 12-го года не мог обойтись без ролевых игрищ.

Кутузов не переходит в наступление, а идет «параллельным маршем», даже не пытаясь серьезно тревожить армию Наполеона. На Березине, где у нормальных западных генералов случилось бы пленение армии Наполеона, сей последний блистательными маневрами обманывает П.В. Чичагова, отбрасывает корпус П.Х. Витгенштейна, успешно наводит мосты и удачно переправляется (Там же, с. 210 – 211). В этом императору помог не только собственный талант, но и «светлейший» Кутузов (простоял без движения двое суток), который мстил Чичагову за то, что тот сменил Кутузова на посту командующего армией в Турции. Но мало того, что сменил, так еще и выявил финансовые махинации Кутузова (которому не впервой: в бытность директором Сухопутного кадетского корпуса Михаил Илларионович выгодным для себя образом распродавал корпусные казенные земли). Однако, безусловно, главной причиной был психологический страх екатерининского вельможи Кутузова перед полководцем Наполеоном, разбившим «кофейник Зубова» в двух генеральных сражениях (Там же, с. 210 - 213).

Французы покидают Россию. Еще в течение 1812 года прусский корпус генерала Ганса Давида Людвига Йорка переходит на сторону Шестой антифранцузской коалиции. Вот собственно и все. Отмечу, что война длилась всего 6 месяцев: причем, только 2,5 из них – на «исконно русской» территории (даже слухи о том, что где-то идет война, дошли не до всего населения!). Мне смешно читать детский лепет некоторых писак про «практически полное уничтожение наполеоновской армии»: суммарные потери убитыми и раненными были чуть ли не меньше, чем у русских, но несколько десятков тысяч (особенно из числа нефранцузских частей) просто разбрелись по территории России, потом именовались «пленными» (за которыми часто и следить-то не было ресурсов), а затем вернулись в свои государства. А теперь внимание – вопросы: чем тут гордиться, и с какой стати война должна называться «отечественной»? Давайте поразмышляем обо всех внутриполитических, этнических, психологических и социальных аспектах по порядку.

IV

Никакой угрозы целостности России от Франции не исходило (и вообще Россия всегда разваливалась не из-за внешних нападений, а вследствие провала внутренней экономической, социальной и идеологической политики). Как и все войны с начала века, война 1812 года велась за интересы Англии и из-за личных комплексов Александра. Следовательно, и выиграла от нее лишь Англия и болезнь царя. Ну, и конечно, с чисто военной точки зрения, в выигрыше французы – которые победили во всех крупных сражениях, включая генеральное, а так же заняли «первопрестольную». Так каким из этих сражений гордиться русским? Нельзя же ставить памятнику тому, что бывает каждый год - зиме? Тем более что от морозов и голода погибли не только «враги», но свои – мирное население и русские солдаты.

Забава Александра стоила стране страшных потерь: выжжены города, поля, погибло множество людей, домашнего скота, материальных и культурных ценностей. Сегодня по самым скромным подсчетам исследователей общая сумма материальных потерь России от войны оценивается в 1 млрд. рублей! Астрономическая цифра (подробнее – см.: Гречена Е. Война 1812 года в рублях, в предательствах и скандалах. М., 2011, с. 290). Одновременно надо понимать, что больше половины материальных ценностей была уничтожена самими русскими, а все вообще потери лежат на совести русского царя. В обильное на войны правление Александра I рекрутчина поглотила гигантское количество людей: по неполным данным - 1 933 608 человека (Столетие Военного министерства. Исторический очерк комплектования войск в царствование императора Александра I. СПб., 1902, т. IV, ч. 1, кн. 1, с. 132). Это около трети всего мужского населения России в трудоспособном возрасте от 15 до 35 лет! Мало, кому удалось выжить…

Ну, хорошо (вернее – плохо), отойдем от материальных величин и поговорим о пресловутом патриотическом подъеме, о «народной войне», о православии т.д.

Итак, мои «оппоненты» (псевдопатриотические писаки) предлагают расчленить (!) собственное государство: отсечь от него громадные территории – и рассматривать в качестве удобной им «России» только совсем небольшую часть Российской империи. Как ни страшно это звучит, но идея расчленения России всегда была в планах только русских недобросовестных историков, а не у Наполеона. В целях обороны своей страны отперманентных нападений (которые деньгами спонсировала Англия, а телами – континентальные державы во главе с Россией) он вел всего лишь политическую войну за то, чтобы Александр выполнял подписанные им обязательства и даже согласился с тем, что Россия захватила Финляндию, Молдавия и Валахию (ничего себе православное миролюбие!).

Более того, эти ангажированные нечистоплотным государственным заказом идеологи на историческом фронте свой дикий план осуществляют на практике, когда вновь в 2012 году пишут примерно следующие: давайте судить о характере войны только по территории от Смоленска до Москвы. Им неудобен литовский корпус в армии Наполеона, малороссийские партизаны (действовавшие против «москалей»), прибалтийские коллаборационисты (хотя их было в изобилии в исконно русских губерниях) и т.д. Им неинтересно, что в Грузии (которая тогда еще не успела подарить русскому романсу мою любимую Нани Брегвадзе) рекрутский набор даже не производился (да и где сейчас эта Грузия?..). Таким образом, территорию Литвы, Курляндии, Малороссии, бывших польских земель в районе современной Белоруссии, огромные азиатские просторы и племена, Грузию, Сибирь и Дальний Восток (до которых даже известия о войне дошли с большим опозданием), захваченную Финляндию отечественные «ученые» у Российской империи аннексируют и уничтожают в пользу своей амбициозной идеи об «отечественной» войне (для них цель – оправдывает средства). Лично я это расцениваю как государственное преступление. Для меня Россия (как правопреемница СССР, а тот, в свою очередь, Российской империи) – едина и неделима! Уж, если изучать и делать выводы – то по всей территорию.

Что же, я готов изучить ситуацию на «удобном» шулерам от истории клочке территории (у них получается эдакая местечковая «отечественная война»). Основная часть населения страны – крепостные рабы. Вопрос: какие есть права у крепостных, которых могут драть на конюшне, насиловать на кухне и «продавать по одиночке» (Грибоедов)? Ответ: никаких. Следовательно, у них нет права и на патриотизм (иначе такое свойство придется назвать по-научному: мазохизмом).

Понятие «патриотизм» (кстати, слово неславянского, выражаясь современным языком, «госдеповского» корня) вообще весьма западное и модернизированное. Оно связано со становлением национальных государств, а для этого надо две тысячи лет жить на одной территории, говорить на одном языке (пусть и с диалектами), научиться грамоте и понимать, что ты живешь в стране, а не только в своей деревне. Русские крестьяне образца 1812 года (да и много позднее) не осознавали себя «гражданами» страны; на вопрос «кто они», несчастные отвечали, что они «такого-то барина» или «из такой-то деревни, волости» («кутузовские», «рязанские» - но не русские). Суммарно крестьяне (крепостные и небольшая часть – государственные) составляли 98,5 % населения (Понасенков Е.Н. Указ. соч., с. 139). Следовательно, абсолютное большинство населения страны уже не может подарить нашим идеологам такую радость, как «патриотический подъем» (мужики за такие непонятные слова вообще могли и заругать!). К слову сказать: а что, сегодня кто-то из ростовчан осознает свое цивилизационное единство с москвичами, или сибиряки уверены в своем экономическом и культурным единении с петербуржцами? Калининградцы мечтают о благополучном отпуске в солнечной Чечне или в теплом Татарстане?

Для «патриотизма», простите, нужно хотя бы азбучное представление о том месте (стране), в котором обитаешь, для сознания необходимы хотя бы зачатки образования. Про крепостных говорить не станем – там полный мрак, но вот, к примеру, свидетельство об уровне развития интеллекта и представлений о мире простых москвичей: «После известия об объявлении войны московский люд собрался на площади и стал рассуждать. Прежде всего, единодушно было решено, что война – это кара Божия, и следует усердно молиться, а один купец высказался, что он давно чуял что-то неладное: и каша у него в горшке неладно варилась, и домовой расшалился, и кот Васька стал недобро гудеть» (Голденков М. Наполеон и Кутузов: неизвестная война 1812 года. М., 2010, с. 190). Затем тот же очевидец передает рассказы простонародья о французах как о сущих чудовищах – с клыками и огромными пастями, с медным лбом и т.д.» (Там же, с. 191). А когда Великая армия вступала в Москву, то толпы народа около двух часов спорили – союзные ли это англичане и шведы, пришедшие защитить Москву, али кто еще (Там же, с. 193)? И вы хотите в этой «палате номер шесть» устроить праздник сознательности? Нет, ну для распила юбилейного бюджета можно праздновать что-то угодно, конечно…

Мне могут возразить, что это, мол, теория, а вот на практике – крепостные вдруг все поголовно оказались шиллерами – и как один побежали с глубоким осознанием выгонять врага из своего глубоко прочувствованного Отечества! Но здесь оппонентов-шулеров ждет самое страшное разочарование. Ответьте мне на простой вопрос: вот наполеоновские силы в количестве менее 160 тыс. (Земцов В.Н. Битва при Москве-реке. М., 2001, с. 24) вступают в исконно русские территории (те, что после Смоленска). Сто шестьдесят тысяч, это простите – два раза по митингу на Болотной. И где же весь этот могучий русский народ, который встал и спас православное отечество, путем нападения на армию Наполеона? 160 тысяч (включая, растянутые на большом пространстве коммуникаций гарнизоны) измотанных, голодных солдат, которые боятся отходить от Старого смоленского тракта на фуражировку, потому что не имеют нормальных карт местности. Где же наши «чудо-богатыри»? Где эти герои фильмов «православного» любовника Г. Александрова С. Эйзенштейна? Где то русское поле (слова Инны Гофф, музыка Яна Френкеля, исполняет Иосиф Кобзон), на котором легко могут поместиться все эти несчастные французы, и где их поставят на место невиданные русские? 

Может быть, русским патриотам-крестьянам тяжело бороться с «басурманами» только силой духа и рогатиной? Но почему тогда ничего не смогла сделать вооруженная до зубов православная армия? Ответьте мне еще на один простой вопрос: почему русские, имея численное превосходство (около 155 000 чел. и 640 орудий против менее 135 000 при 587 орудиях у французов: Троицкий Н.А. Фельдмаршал Кутузов… с. 170) и находясь в укрепленной позиции, проиграли Бородино? Ведь Кутузов даже икону театрально по всему строю носил с превеликим пафосом! У победивших в бою французов, отмечу, священников и икон при армии не было! Где тот «русский дух», который все побеждает? Где те «шапки», которыми Багратион и Ко хотели закидать Великую армию (Троицкий Н.А. Фельдмаршал Кутузов… с. 26)? Французы взяли все укрепления, около 2000 пленных (Бутурлин Д.П. История нашествия императора Наполеона на Россию в 1812 году. М., 2011, с. 168), и заставили русских отступить сбольшими, чем у себя (у нападающей на укрепления стороны) потерями: более 50 тыс. у русских и в районе 35 тыс. у французов (Земцов В.Н. Указ. соч., с. 260 – 267 и др.). При этом Наполеону даже не понадобилось вводить в дело 21 тыс. гвардии (Lachouque H. The Anatomy of Glory. Napoleon andhis Guard. London. 1961. P. 247)! Можно долго разводить демагогию о том-то и о том-то отдельном случае бросания «на амбразуру», но о сути дела свидетельствует исключительно результат.

Постарайтесь сейчас думать без штампов и, отбросив тот мусор, который из поколения в поколение нам навязывает идеологическая машина! Вообразите: русские оставляют «нехристям» первопрестольную! Вместе с отеческими гробами, с могилами великих князей, со многими православными храмами, со своими родовыми гнездами! Я бы еще мог понять, когда бы горстка русских солдат противостояла эпическим миллионным «полчищам» «Антихриста», но ведь речь идет об ином: просто, если генералы не умеют воевать, а народ не видит смыславоевать, то вы не справитесь и с уставшими частями армии, которая уступает вам по численности! Именно поэтому «народ» спокойно«ждет у моря погоды», пока Наполеон живет в Москве; именно поэтому партизанские отряды появились не сами, а по распоряжению Барклая де Толли (и первым был отряд Фердинанда фон Винцингероде); именно поэтому Кутузов занимается в Тарутино не подготовкой к наступлению, а рассылкой карательных отрядов (Понасенков Е.Н. Указ. соч., с.139, 214-215), давящих в крови вспыхивающие с небывалым размахом выступления крестьян (то есть проливает безвинную православную кровь!).

Русские крестьяне в 1812 году отказались защищать «веру, царя и отечество», потому что не чувствовали связи между собой и всем этим «джентльменским набором» Бенкендорфа! Французы были в ужасе от нечеловеческого положения русских: генерал Ж.Д. Компан писал, что свиньи во Франции живут лучше и чище, чем крепостные в России (Голденков М. Указ. соч., с. 203). Кстати, я могу лично свидетельствовать: этодо сих пор так. А. Пасторе заметил, что «грустно наблюдать эту иерархию рабства, это постепенное вырождение человека на общественной лестнице». И тот же свидетель - про помещиков (определение очень подходит к современным российским чиновникам): «жадные паразиты и корыстолюбивые льстецы» (Там же).

Русские проиграли Бородино и оставили Москву не только потому, что офицеры и генералы не были достаточно талантливы, но и потому чтосолдаты не сильно хотели воевать за отечество! За двести лет ни один историк не акцентировал внимания на известных документах – на официальных «приказах по армии» М.И. Кутузова, где первой фразой и главной темой была проблема мародерства (среди своего же населения!) и колоссального дезертирства из армии! И это в дни Бородина! Вот, что гласит, например, приказ по армии № 2 от 18 августа (по старому стилю): «Сегодня пойманы в самое короткое время разбродившихся до 2000 нижних чинов. Сие сделано не старанием начальников, но помощию воинской полиции. …Привычка к мародерству сею слабостию начальства, возымев действие свое на мораль солдата, обратилось ему почти в обыкновенное…» (Фельдмаршал Кутузов… с. 170 и др.). Дезертирство из русской армии началось еще до войны (Соколов О.В. Указ. соч., с. 696)! В России в 1812 году крепостные крестьяне составляли более половины населения – 23 млн. чел. (Голденков М. Указ. соч., с. 210), и положение прочих (всего 98,5 %) было столь же скверным. Крестьяне скорее готовы были грабить своих, чем вставать на борьбу, неизвестно с кем, отстаивая свои оковы.

В 1812 году крестьянская война против крепостничества и царского режима охватила почти всю империю - 32 губернии (Абалихин Б.С. Особенности классовой борьбы в России в 1812 г. // Из истории классовой борьбы в дореволюционной и Советской России. Волгоград, 1967, с. 130): это больше, чем во времена подавленной любимцем отечественных «патриотов» Суворовым пугачевщины! Таким образом, параллельно с одной войной происходила другая. Крестьянские бунты мгновенно вспыхнули как в центральных губерниях (Московская, Смоленская, Витебская, Могилевская, Минская), так и в отдаленных (Вологодская, Пермская, Тамбовская, Саратовская, Оренбургская; подробнее см.: Бабкин В.И. Классовая борьба в период Отечественной войны 1812 г. Иваново, 1984).

Я подчеркну: война крестьян против помещиков и режима имела несравнимо больший фронт, чем локальная кампания Наполеона!Восстание Дорогобужских крестьян в официальных документах даже назывались «революцией» (Савин Н.И. Волнения крепостных в вотчинах Барышниковых Дорогобужского уезда Смоленской губ. Дорогобуж, 1926, с. 10, 23)! Крупнейший бунт (более 20 тысяч участников!) произошел в 12 волостях Пермской губернии (Бабкин В.И. Указ. соч., с. 96 – 97). А самым жестоким подавлением «прославилось» вооруженное восстаниератников Пензенского ополчения. Семь тысяч ополченцев захватили город Инсар, посадили в тюрьму офицеров. Горожане поддержали крестьян: «Это не Пугачево: тогда вас не всех перевешали, а нынче уже не вывернетесь!», - предупредили бунтовщики дворян (Шишкин И. Бунт ополчения в 1812 г. // Бунт военных поселян в 1831 г. СПб., 1870, с. 245). Кутузов направил против повстанцев войска. После кровопролитных столкновений, бунт был подавлен. Плененным ратникам вырывали ноздри, до смерти секли палками: так расправлялись одни православные люди с другими (Годин В. С. Антикрепостническое восстание ратников Пензенского ополчения в декабре 1812 г. // Краеведческие записки. Пенза, 1963, Вып. I, с. 25). Теперь, зная об этих фактах, ответьте мне честно на вопрос: о какой «отечественной» войне против французов может идти речь? Скорее это была гражданская война в России на фоне локальной русской кампании Наполеона.   

А чем занимается виновник всех бедствий Александр? Он, простите, свистит (ну, и, конечно, усиленно молится). Дело в том, что у русского царя было хобби – художественный свист (Мельгунов С.П. Александр I. М., 2010, с .94). Царь потому и предпочитал салоны военным плацам: офицеры над ним посмеивались, а вот дамочки с удовольствием аккомпанировали и вели с ним доверительные разговоры, как с подругой (см. например: Исторические мемуары об императоре Александре и его дворе графини Шуазель-Гуффье. М., 1912, с. 107 – 114).  

Продолжаем использовать разум, задаем новые вопросы. Объясните, кому из русских была выгодна война 1812 года? Крестьянам, которых убивали в регулярной армии и в ополчении, чьи избы сожжены? Помещикам, которые лишились своих работников и своих имений? Купцам, торговля которых вообще прекратилась? Возможно, война была выгодна только православным священникам – они стали актуальны: благословляли одних христиан на убийства других, затем отпевали, а потом собирали деньги на храмы в честь убиенных. 

Найдите мне хотя бы намек на единение населения Российской империи в 1812 году! Крепостные резали помещиков и завидовали государственным крестьянам, помещики более всего на свете боялись вооружать крестьян (чего стоит один спектакль, устроенный Ростопчиным, который стал раздавать простому люду ружья без замков и патронов, чтобы те силой не захватили арсенал с исправным вооружением: «Московские ведомости», 1872, № 52); православные иерархи недолюбливали государственных крестьян (многие из них раньше были церковнойсобственностью, но просвещенная Екатерина провела секуляризацию поповских земель: ведь наши дивные священники были крупнейшими крепостниками, и признавали такое право, при котором «душами» считались только мужские особи). Казаки в русских городах и селах грабили пуще армии вторжения (об этом говорят десятки свидетельств офицеров и самого Кутузова), преследуемые старообрядцы (тех, кого не успели вырезать их братья) продолжали скрываться по отдаленным регионам. Литовские солдаты вошли в армию Наполеона, в Малороссии праздновали взятие Москвы и т.пр.

«Уже враг наш разбит в генеральном сражении под Можайском, столица его взята и расторгнуты оковы Польского народа …», - так реагировала литовская пресса на поражение русских «соотечественников» под Бородино («Kurjer Litewski». 1812, № 7). Наполеона иначе как «Великим» или «избавителем народов» никак не называли (№ 85 и др.). Литву величали, естественно, «Отечеством» (№ 84 и др.). Была и своя «народная гвардия» (№ 86 и др.). А польские мусульмане-татары «Во имя любви к Родине» даже создали один эскадрон татарской кавалерии (см. воззвание его командира Мустафы-Мурзы Ахматовича в «Kurjer Litewski». 1812, № 86). 23 сентября в Литве повсеместно  проходили торжества по случаю взятия Москвы (№ 78), а 3 декабря - в честь годовщины коронации Наполеона 2 декабря 1804 года (№ 98). В Польше и Литве  проводились пожертвования на военные нужды Великой армии (№ 54). Школьники и женщины также рвались в бой (№ 58, 68). В 1812 году в Литве пышно праздновали 22 июля - именины императрицы Марии Луизы, 15 августа - день рождения Наполеона (№ 67 – 78).

Обратимся теперь к кавказскому региону, присоединение которого началось тоже незадолго до войны. Рекруты 83-го и 84-го наборов (соответственно манифестам  от 4 августа и 30 ноября 1812 г.) были сплошь неграмотными и воевали только против Ирана и Турции, осуществляя политику экспансии царизма в Закавказье. Причем, в Кавказской  губернии 84-й  набор производился только в августе 1813 года, и удалось набрать всего 739 рекрутов (Нерсисян М.Г. Отечественная война 1812 года и народы Кавказа. Ереванское изд-во АН. Арм. ССР. 1965, с.70 – 71).  Пожертвования на оборону «отечества» реально производились только 1813 – 1816 гг., причем это населению предписывалось, ибо никакого рвения не обнаруживалось!             

Точное количество кочующих в тех местах племен калмыков (не знавших ни русского языка, ни того,  что они «граждане» России, не говоря уже о политической географии войны) властям было неизвестно. По некоторым документам: «Число калмыцкого народа … простирается по данным от них списках до 14 000 кибиток мужского пола…» (Там же, с. 82). Понятно, что женская половина «кибиток» явно не имела возможности публично доказать свою любовь к российскому «отечеству». Их главным занятием со времен Золотой Орды было скотоводство. Из астраханских и кавказских калмыков в 1807 году было собрано ополчение для IV антифранцузской коалиции (Там же, с.86). Кавказские горцы имели сильную антирусскую  ориентацию. В 1812 году турецкий султан призвал мусульман края начать священную войну против «московских гяуров» (Там же, с. 274). Ряд можно продолжить. Почва для будущей Кавказской войны, которая окончательно не потушена и по сей день, была царем подготовлена.

Далее. Многие русские (и не очень русские) офицеры были страшными антисемитами, относились к евреям с презрением и даже не считали их своими соотечественниками (1812 год… Военные дневники. М., 1990. С. 70-71, 84 и др.) - хотя у них же закупались и столовались. Поэтому нет ничего удивительного в том, что от подобного отношения (не забываем, что иудеи в России могли жить только в рамках черты оседлости) евреи, так сказать, не сильно противились продавать французам провизию и показывать достопримечательности (Де ля Флиз. Поход Наполеона в Россию в 1812 году. М., 1912, с. 4-5, 12 и др.). Кстати, антисемитизм генерировался и на государственном уровне. Как вы думаете, что стало главным идейным основанием обоих анафем Наполеону (я забыл сказать про вторую: ее объявили в 1812 году - сразу после того периода, когда православный «помазанник божий» Александр целовался с Наполеоном и называл его своим «братом»)? Я вам таки отвечу: Наполеон-де уровнял во Франции иудеев в правах с остальными гражданами (плюс – созвал Синедрион), то есть помог «убийцам Христа нашего» (у которого, если верить православной Библии, мать и …отчим – иудеи, а отец – вообще иудейский бог Яхве). В официальном документе, прочитанном во всех православных церквях, Наполеон именовался «жидовским лжемессией». У большинства русских вообще нездоровый когнитивный диссонанс в отношении «исконно русской веры» не в Перуна и Велеса, а в реформатора культа Яхве на платонически-осирисовский манер (про этот «манер» они, правда, не подозревают: эрудиция не позволяет). Кстати, по поводу анафемы: прежде, чем сжигать портреты Наполеона у ХХС (сейчас такие сожжения стали у фашиствующих «хоругвеносцев» модными), вспомните, что Наполеон является кавалером ордена Святого Андрея Первозванного (награжден «помазанником Божьим» Александром в Тильзите: Троицкий Н.А. Александр I и Наполеон. С. 127). 

Сегодня много говорят о репрессиях Сталина и Гитлера, но почему-то ни в монографиях, ни в учебниках не пишут о страшной депортации 60 000 еврейских семей из деревень, которую объявил Александр с 1 января 1807 года (Понасенков Е.Н. Указ. соч., с. 146 – 147). Причем, небольших участков, выделенных под еврейские колонии в Херсонском уезде, не хватало, процесс стал затягиваться и для его ускорения были направлены солдаты. Дальше об этом позоре даже и рассказывать нет желания. И что: иудеи тоже должны были чувствовать страстную любовь к имперскому отечеству в 1812 году?

Продолжаем. Только что оккупированная Финляндия чувствовала единение с Рязанью? Грузия – с Уралом? Азиатские «и ныне дикие» кочевники осознавали свое эстетическое и этическое единение с салоном мадам Шерер? О чем мы говорим! Часто российские генералы даже элементарно не понимали друг друга: большинство писало на французском или немецком (к слову, только 60 % отечественных генералов носили славянскую фамилию), и плохо понимали неграмотные записки на корявом допушкинском русском языке некоторых своих коллег, типа неуча Матвея Платова (который, стоит заметить, так глубоко ощущал духовное единение и соборность, что в день Бородинского боя напился до мертвецкого состояния и вовремя не выступил в рейд). Здесь уместно сказать и о том, насколько «патриотично» было настроено в 1812 году казачество и лично их главный атаман.

Знаменитый храбрец, в будущем «покоритель Кавказа» генерал Алексей Петрович Ермолов вспоминал, что уже после оставления русскими Смоленска: «атаман Платов перестал служить, войска его предались распутствам и грабежам, рассеялись сонмищами, шайками разбойников и опустошили землю от Смоленска до Москвы. Казаки приносили менее пользы, нежели вреда» (Понасенков Е.Н. Указ. соч., с. 207). Их стоянки напоминали, по выражению будущего начальника Третьего отделения Александра Христофоровича Бенкендорфа, «воровские притоны». Описывая Бородинское сражение, Кутузов обвинял Платова в «распутном поведении». Мемуарист свидетельствует: «он был мертвецки пьян в оба дня Бородинского сражения (имеется в виду и бой у Шевардина 5 сентября – прим. Е.П.), что заставляло, между прочим, князя Кутузова … сказать мне, что он в первый раз видит полного генерала без чувств пьяного». В донесении Александру о бородинском сражении Кутузов, в частности, сообщал, что гусары не могли «что-либо предпринять, потому что казаки, … так сказать, не действовали» (Там же). Даже создатель официозов для «Николая Палкина» А.И. Михайловский-Данилевский  был вынужден записать:  «… меня уверяли достоверные люди, что Платов посылал на свой счет грабить деревни и села, и отправлял на Дон несколько обозов с похищенными таким образом вещами» (Там же, с. 145). У меня даже возникает версия, что знаменитый «московский клад» Наполеон (ценности, вывезенные французами из Москвы) надо искать на Дону…

Не будем забывать и о «духовности», которая зачастую подменятся дешевыми спекуляциями на темы веры и ее надсмотрщика - религии (сейчас это вообще модный тренд: раньше спрашивали партийную принадлежность, а сейчас конфессиональную). Прежде всего, напомню: именно русские из простонародья вызвались снять большой крест с колокольни Ивана Великого, который Наполеон, предположительно, собирался водрузить на Доме инвалидов в Париже (1812 год в воспоминаниях современников. М: Наука. 1995, с. 169). И потомки этих русских уничтожали храмы после 1917 года: не французы из Антанты, не образованные атеисты из русских университетов – а простой люд, который воспитывали в атмосфере ненависти в церковно-приходских школах (среди выпускников, цитировавших Ветхий завет кусками наизусть, был и главный изверг прошлого века - Сталин). Кстати, о «православных» потомках: вот я сейчас пишу, но сосредоточиться практически невозможно: пьяные до скотского состояния военнослужащие РФ в полосатых майках (сегодня праздник их рода войск, о котором вы знаете) уже три часа под окнами орут благим матом и бросаются во все стороны бутылками (и полиция их не трогает…). Защитники отечества, однако. Солдаты НАТО пока мне столько неудобств не доставляли…

В эпоху 1812 года православие вносило раскол в российское общество, которое было многоконфессиональным 

(значительная часть театра военных действий 1812 года была католической), полиэтничным, а в среде господствующего 

класса уже почти не было верующих (из письма будущего автора сказки 1830 года «О попе и о его работнике Балде» 

Пушкина, Одесса, 1824 год: «Читаю Библию…, но предпочитаю Гете и Шекспира»). Просвещенные люди еще с 

восемнадцатого века понимали, что православие свернуло Русь с пути развития европейской цивилизации в сторону 

темного византинизма, который долгие века был ступором развития общества (конкретнее всех эту истину 

сформулировал прототип Чацкого – П.Я. Чаадаев). 

Действительно, православный менталитет в лице фанатичных его адептов был страшно агрессивен по отношению к окружающим людям, и особенно – к братьям по христианской вере. Вот, какие страшные (и противные духу заветов Христа) слова сказал публицист Н.И.Греч о неприятелях-турках и о соотечественниках (после присоединения Польских земель к России) поляках: «первые не христиане, последние и того хуже» (Греч Н.И. Записки о моей жизни. М.,1990, с. 212). Мы и сегодня слышим от некоторых фанатиков постыдные речи о том, что «все католики попадут в ад». Эхо подобного жанра войны звучит до сих пор… Лично мне невыносима сама мысль о том, что не дожившие до светлого будущего нашей эры Платон и Сократ, а, возможно, и такие несознательные товарищи, как Шекспир, Бах, Моцарт, Леонардо да Винчи, Караваджо, Верди, Вагнер, Стендаль, Эйнштейн, Антониони и Эдит Пиаф во главе с еще живой Мадонной горят или будут гореть в аду! Как тут не вспомнить выдающегося русского философа Константина Леонтьева, с его знаменитым высказыванием о том, что христианство на Руси еще не было проповедано…

По моему убеждению, история лучше всего познается через метафору. Обратимся к истории создания Храма Христа Спасителя (построенного в честь кампании 1812 года). По легенде даже само место (с весьма «подходящим» для храма названием «Чертолье») было проклято игуменьей монастыря, который был снесен (!) по приказу царя, чтобы построить очередной памятник идеологического свойства (кстати, она оказалась права: «на этом месте ничто не устоит»). Обстоятельства же создания ХХС – череда коррупционных скандалов. Таланты архитектора и художественный облик постройки весьма образно оценил великий русский художник В. В. Верещагин: выполненный «довольно бездарным архитектором Тоном» проект собора «есть прямое воспроизведение знаменитого Тадж-махала в городе Агра» (Верещагин В. В. На Северной Двине. По деревянным церквам. М., 1896, с. 17). Единоутробный брат актера Алексея Баталова - известный богослов протоиерей Михаил Ардов выразился весьма конкретно: «первый храм на этом месте строил архитектор Тон, а второй храм построил архитектор Моветон»; это «храм Лужка Строителя на водах» (по материалам Википедии и по личным моим свидетельствам). Сегодня в рамках большого комплекса ХХС проходят банкеты и концерты, работают магазины… Невольно вспоминается русская народная поговорка: «чем ближе к храму – тем дальше от бога».

…Как говорится, «каков поп – таков и приход»: теперь предлагаю поближе рассмотреть «народ-богоносец» в годину 1812-го. Так определяет знаменитая французская писательница Жермена де Сталь русского крестьянина (обращаю внимание: она была склонна приукрашивать русских в укор французам, что терпели «недемократичного» Наполеона, на которого дамочка обозлилась за то, что генерал Бонапарт отверг ее предложение руки и сердца): «По причине той же необразованности они почти не имеют моральных принципов…» (де Сталь Ж. Десять лет в изгнании. М., 2003, с. 208). И еще: «Одним словом, жители этой империи рассеяны по ее поверхности, и познания одних почти никогда не пригождаются другим. Крестьяне считают только с помощью деревянных шариков, да и почтовые чиновники также нередко следуют этой моде. Православные попы куда менее образованы, чем католические кюре, не говоря уже о протестантских пасторах» (Там же, с. 235).

А теперь почитаем записки простого русского - Кузьмина А.К., который описывает как «народ-богоносец» расправляется с безоружными людьми (нарушая все заветы Христа и цивилизации): «Нахватаем их человек десяток и поведем в этот лесок. Там раздадим им лопатки да и скажем: ну, мусье! Ройте себе могилки! Чуть кто выроет, то и свистнешь его дубинкой в голову…» (Отечественная война 1812 года глазами современников. М., 2012, с. 98). В 1812 году русские крестьяне продемонстрировали страшный и очень сильный ген варварства, бесчеловечности, который, спустя век, проявится в зверствах по отношению к своим же собратьям. «Народ-богоносец» живьем варил в кипятке безоружных пленных, обматывал соломой и заживо их сжигал, европейских солдат сажали на кол, рубили на куски топорами («Совершенно секретно». № 8, 2012, с. 16). Естественно, речь идет о тех оголодавших французах, которые просто приходили в поисках хлеба. Никаких тебе тут партизанских рейдов, никакой осознанной защиты государства, никаких выдуманных (Там же) куриных и кожиных. Все как в каменном веке: кто в мою пещеру из соседней зайдет - того и убью без объяснений и причины. Крестьянам даже в голову не приходило, что пленных они обязаны передавать русскому командованию. Конечно, подобных случаев было не так много (еще раз повторюсь, война носила локальный характер: узкая полоска по обе стороны Старого смоленского тракта), но, тем не менее – они весьма показательны. 

А вот, как обходились с русскими те, кого называли «нехристями», рассказывает «богадельник Набилкинского заведения» П.Ф. Герасимов: «На другой день пришли к нам французы. Мы так и обмерли, да они нас стали успокаивать – детей приласкали, а с матерью… все «мадам» да «мадам»… И точно, выдали они нам денег за целый месяц вперед, уж сколько – не помню, и муку мы от них получили, а иной раз и печеные хлеба» (Там же, с. 224 - 223). Одна забитая мракобесием московская монахиня, увидав издали французов, бросилась в реку (топиться) – так ее спас французский кавалерист, тут же нырнувший в воду (Рассказы о двенадцатом годе, собранные Т. Толычевой. М., 1912, с. 102). И подобных историй – сотни.

Конечно, случалось и мародерство, но это вещь обычная на войне: после Бородина Кутузову докладывали о нескольких тысячах русских (!) солдат-мародеров. Чтобы расставить все точки над «i» - простая логическая задачка. Французы ведь прошли всю Европу – и нигде серьезных беспорядков не производили. Почему? Потому что европейские жители вели себя адекватно (я уже молчу про то, что в Вене в 1805 году наполеоновских офицеров пригласили на премьеру оперы Бетховена «Фиделио»). Великая армия воевала по законам, происходящим от традиций рыцарской чести и по международным юридическим установлениям. Россию же цивилизация коснулась слабо (было человек двести рыцарей – и те утонули), что объективно приводило к беспорядкам с обеих сторон.  

От духовной неразвитости происходит не только дикарское отношение к иноплеменникам, но и столь же преступное отношение к своим. Вот, что вспоминает архимандрит Павел Егоров: «Около Спасских казарм с половины августа множество набралось раненых и увечных солдат. Многие их них жаловались и роптали на свое начальство: «Коли здоров солдат, кормят его и одевают, а если заболел – кинули его, как собаку, без всякого призора» (Там же, с 207). Не читавшие еще Маркса русские «патриоты-дворяне» уже питали классовое презрение к православным, но незнатным людям. Вот, что пишет офицер И.Р. Дрейлинг (кстати, прямой предок «Доверенного лица кандидата в президенты» Николая Николаевича Дроздова): «3 сентября мы прошли через всю Москву… В улицах и переулках встречалась одна беднота да подонки городского населения. В отчаянии они хватались за наши поводья, умоляя о спасении и защите» (1812 год. Воспоминания воинов русской армии. М., 1991, с. 377). 

Вообще же бегство московских обитателей из первопрестольной – одна из самых позорных страниц российской истории. И опять зададимся вопросом: почему же 14 сентября 1812 года  275 547 москвичей (Троицкий Н.А. 1812. Великий год России., М., 1988, с. 187) и более ста тысяч православных солдат не смогли защитить укрепленный город от 93 тыс. («Родина», № 6-7, 1992, с. 69) измотанных французов? Где же патриотическое рвение? Где «всепобеждающая духовная сила»? Вместо нее - вот, о чем вспоминает знаменитый мемуарист и друг Пушкина Ф.Ф. Вигель: «Беспорядок являл картину единственную в своем роде, ужасную и вместе с тем несколько карикатурную. Там был виден поп, надевший одну на другую все ризы и державший в руках узел с церковной утварью, сосудами и прочим (без часиков Бреге, наверное, не обошлось – прим. Е.П.); … там в тележке сидела достаточная мещанка или купчиха в парчовом наряде и в жемчугах, во всем, что не успела уложить…» (Мельгунов С.П. Указ соч., с . 171).

Таким образом, необходимо категорически точно отдавать себе отчет: называть русских крестьян 1812 года «христианами» не представляется возможным. С одной стороны, они (как, кстати, и большинство дьячков) были неграмотными и не могли прочитать Евангелие (т.е. с тем жеуспехом их можно было назвать буддистами, филателистами - хоть Микки Маусами!), с другой, в большинстве своем жили «не по Христу»: своими зверствами нарушали все идеи Нагорной и прочих проповедей. Последний пункт автоматически касается и дворян (особенно военных). Вообще,«наши люди», плюющие через плечо, оставляющие рюмку на могиле, верящие в силу предков («чур меня!»), обходящие черную кошку - и тому подобное, всегда по сути оставались язычниками, причем низшей стадии развития. Разглагольствования про борьбу «православных» против «нехристей-католиков» (!?) – это всего лишь пропаганда, причем самого дешевого свойства.

А теперь про «единение всех перед лицом врага». Апологет крепостничества  и автор лубочных посланий к простоволосому народу Ростопчин первоначально запретил выезд из Москвы «непривилегированным сословиям» - и это страшно бесило народ (Там же, с. 172 – 173). Ненависть к «привилегированным» дворянам и попам достигла предела. Где же, ответьте мне, хваленое единство православных? Не разрекламированная метафизика православия, а сработавшая на практике примитивная классовая схема, выраженная в сословном отношении к правам человека – вот реальность, которая не позволяет назвать войну 1812 года «отечественной». Российская империя образца 1812 года была клубком ненависти всех сословий и этносов друг к другу. И это закончилось крахом в 1917 году, когда, по выражению Василия Розанова, «Русь слиняла в два дня. Самое большее – в три». Потому что это был колосс на глиняных ногах: сплошное лицемерие, все держалось на силе и страхе, а экономика и культура не развивались (вам эта ситуация ничего не напоминает?).

Когда мне говорят о той замечательно духовной «Руси», которую мы потеряли в 1917 году, я всегда спрашиваю: а где бы можно про нее прочитать? У Гоголя, у Достоевского, у Салтыкова-Щедрина, у Некрасова, у Чехова? У этих авторов в основном описаны уродцы, воры, чинодралы, алкоголики, живодеры, психи, рабы, бездельники и мракобесы. Русское общество 1812 года состояло из Коробочек, Маниловых, Фамусовых, Собакевичей, Тяпкиных, Скалозубов и тех, кто «до смерти работает, до полусмерти пьет». Мне жалко французов, которые встретились с таким вот «коллективом единомышленников». Если бы все было духовно и замечательно, то и катастрофы бы 1917 г. не произошло! Потом мне пытаются рассказать о «нравственном» СССР. И я снова интересуюсь: а где этим можно насладиться? У Зощенко, у Шаламова, у Солженицына, у Ильфа с Петровым, у Бродского, у расстрелянного поэта Гумилева, у высланных философов, у убитого Мейерхольда? Если все, что у вас есть – это агитки Пырьева и гробы Ежова, то про потерянную в 1991 году «нравственность» лучше помалкивать! Матушка-Русь даже не знает, где находятся могилы Цветаевой и Мандельштама! Зато сейчас весь Интернет забит похабными рекламными объявлениями: «Купите юбилейную майку «1812 – 2012»»!

V

Вернемся к нашему повествованию. Французы находились в Москве больше месяца, и за это время никакой народ туда не нагрянул и не выгнал «басурман». Зато вот, что мы читаем у французского мемуариста сержанта Ф. Бургоня о поведении крестьян: «19 октября с раннего утра город кишмя кишел евреями и русскими крестьянами: первые пришли покупать у солдат все, чего они не могли унести с собой, а вторые – чтобы поживиться тем, что мы выбрасывали на улицу» (Россия первой половины XIX в. Глазами иностранцев. Л., 1991, с. 258).

Заслуживает большого внимания прозорливое утверждение Д.П. Рунича (в 1812 году – помощник московского почт-директора, а после – член Главного управления училищ Петербургского учебного округа): «патриотизм был… ни при чем … русский человек защищал в 1812 году не свои политические права. Он воевал для того, чтобы истребить хищных зверей, пришедших пожрать его овец и кур, опустошить его поля и житницы … русский крестьянин …живет только для удовлетворения своих физических потребностей и для того, чтобы пользоваться свободою, которую он ищет в растительной жизни…» («Русская старина». № 3, 1901, с. 612).  

Мало кто знает, что по самым скромным подсчетам, более 40 тыс. (!) русских солдат, ступив на французскую землю в 1814 г., разбежались по окрестным деревням «басурман», где устроились на работу к фермерам и даже вступили в брак с их дочерьми. Причем, когда в 1815 году Александр направил официальную просьбу Людовику  XVIII помочь вернуть дезертиров на родину (им гарантировалась безнаказанность и оплата переезда),никто из них не согласился (Понасенков Е.Н. Указ. соч., с. 152).

Итак, мы видим, что никакого массового патриотизма ни крестьяне русских коренных областей, ни различные сословия национальных окраин не испытывали. Каким же в реальности был «патриотизм» малочисленного сословия – дворян (тех же традиционно русских территорий)? А то мои «оппоненты» с советских времен стали хитрее, признали, что среди крестьян патриотического подъема не было, но зато уж дворяне – якобы, любили Россию за всех остальных!

Начнем с того, что в высшем свете и возле него все говорили и молились (!) по-французски. Были еще англофилы и германофилы, но по-французски говорили все. Одевались по-европейски, читали европейские романы (потому что русских не существовало), слушали европейскую музыку, изучали науки по европейским учебникам, помнили только античную мифологию. Да, и географию Франции, Австрии и части Италии знали неизмеримо лучше своей чужой и чуждой родины. Обеспеченные дворяне и жили-то в Европе, возвращаясь в Россию только наездами (все это замечательно описано в мемуарах одного из любимцев Александра I, который годами не встречался со своим монархом, а воспитательницей своей дочери взял няньку дочери Люсьена Бонапарта: Записки графа Е.Ф. Комаровского. М.: Внешторгиздат, 1990). Отсюда вопрос: а зачем воевать? Воюют с теми, кто хочет заставить вас жить по-своему, одеваться по-своему и т.д. Как можно заставить делать то, что ужедавно сделано, причем, добровольно?! Не лишним будет заметить, что схожая ситуация была и в СССР. Любовь к родине – для крестьян и пролетариев, а для детей больших чинов КГБ и министерства иностранных дел – вольница за границей (спросите, к примеру, депутата  Алексея Митрофанова – он вам в красках расскажет). Режиссер Г. Александров с артисткой Л. Орловой направляли советских людей на стройки коммунизма – а сами уезжали в длительные путешествия по «загнивающему» капиталистическому раю (вспоминается старый анекдот: капитализм – это эксплуатация человека человеком, а социализм – это когда наоборот!). Сегодня, как вы знаете, крупные чиновники читают пафосные речи подле памятников 1812 года – и улетают в свои имения во Францию, в Италию – и далее по списку.  

«Кто не испытывал того скрытого неприятного чувства застенчивости и недоверия при чтении патриотических сочинений о 12-м годе», - был вынужден откровенно признаться Лев Толстой (Мельгунов С.П. Указ. соч., с. 238). За байки про патриотизм было стыдно и Пушкину, который высмеивал эти пошлые игрища в своем «Рославлеве»: «Гонители французского языка и Кузнецкого моста взяли в обществе решительный верх, и гостиные наполнились патриотами. Кто высыпал из табакерки французский табак и стал нюхать русский; кто сжег десяток французских брошюр; кто отказался от лафита и принялся за кислые щи» (Там же, с. 239). Очень ярко описывает ту же клоунаду жительница Москвы мадам Хомутова: обеспеченные девушки воображали себя «то амазонками, то странницами, то сестрами милосердия» и примеряли подходящие театральные костюмы (Там же). Так было в начале войны, но уже 10 августа (когда наступление Наполеона набрало скорость) те же лицемерки «с видом отчаяния думали только о бегстве и о том, чтобы увезти свое добро или зарыть его в землю, или замуровать в стену» (Там же). Однако это в Москве. Основная часть России войну не замечала: в Тамбове, например, как пишет 30 сентября мадам Волкова, «все тихо, и если бы не вести московских беглецов, да не французские плены, мы бы забыли, что живем во время войны!» (Там же).

Вот свидетельство о роли и поведении дворянства в 1812 году князя С.Г. Волконского: «В годину испытания… не покрыло ли оно себя всеми красками чудовищного корыстолюбия и бесчеловечия, расхищая все, что расхитить можно было, даже одежду, даже пищу, и ратников, и рекрутов, и пленных, несмотря на прославленный газетами патриотизм, которого действительно не было ни искры…» («Вестник Европы», 1867, кн. 2, с. 197). Такому признанию, я убежден, не имеет права перечить ни один историк!

Но не беда! Крестьяне оказались достойны своих недостойных хозяев. В 1812 году они начали самую настоящую войну против помещиков, армии и государства (это официозные историки всегда замалчивали). К примеру, 28 (10) июля под местечком Голубичи вооруженные земледельцы напали на большой войсковой транспорт 1-й Западной армии М.Б. Барклая де Толли, захватили все повозки с вещами Каргопольского, Рыльского и Московского драгунских полков («Совершенно секретно».  № 8, 2012, с. 15-16). 9 июля мужики деревни Томчино набросились на команду Белостокского внутреннего гарнизонного батальона, сопровождавшую транспорт с хирургическими инструментами, захватили пять унтер-офицеров, шесть рядовых и прапорщика (Там же, с. 16). В то же день у деревни Кацеле (в 18 верстах от Полоцка) вооруженные крестьяне захватили транспорт, следовавший под охраной прапорщика, семи унтер-офицеров и аж 18 рядовых (Там же)! Подобные военные действия против «своих» стали нормой (подробнее о десятках похожих случаев в ходе всей войны – см.: Поликарпов Н.П. Боевой календарь-ежедневник Отечественной войны 1812 года).

Неудивительно, что, опасавшиеся вооружать крестьян (с одной стороны) и не желавшие идти по сценарию 1806 – 1807 гг., когда православный царь их обманул и угнал ратников в рекрутскую кабалу (с другой стороны), помещики отдавали в ополчение только больных, калечных, пьяниц и стариков (Голденков М. Указ. соч., с. 204 – 209). Часто крестьяне, так же боясь, что после ополчения их упекут в рекруты, скрывались в лесу! В итоге, из собранного силой ополчения 1812 года практически сразу дезертировало 70 % состава («Совершенно секретно».  № 8, 2012, с. 15)! И оставшимся 30 % ждать от жизни было нечего - еще в июльском воззвании к своим подданным Александр предупреждал: как только война закончится, крестьяне обязаны вернуться в свое «первобытное состояние» (Бутурлин Д.П. Указ. соч., с. 99). Подходящий термин... Как эти факты могут сочетаться с мифом об «отечественной» войне и патриотическом подъеме?!

К вопросу о «единении всех сословий»: любопытно то, что в 1812 году многие помещики впервые увидели своих крестьян вблизи (правда, с вилами наперерез их горла), ведь раньше они существовали как бы в разных мирах. Весьма показательны практически не введенные в научный оборот записки А.Т. Болотова. Крестьян он именует не иначе, как «чернью» или «подлым народом», и подытоживает: все, что к ним относится «не заслуживает никакого внимания». Мемуарист признается, что впервые свиделся с «русским народом» в 1762 г., когда послал за своими крепостными, чтобы обустроить сад (подробнее – см.: Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные им самим для своих потомков. М., 1986).

Замечательным документальным свидетельством против официозных сказок являются те ходатайства, которые московские жители стали направлять правительству сразу после войны. Среди них и претензии знатнейших фамилий: графа А.Г. Головина (на 229 000 руб.), графа И.А. Толстого (200 000 руб.), князя А.И. Трубецкого и др. Они были «патриотами» даже в мелочах: в реестре князя (!) Засекина, например, среди прочего перечисляются (с требованием к государству Российскому, к Руси-матушке это компенсировать): 4 кувшина для сливок, 2 «масляницы», чашка для бульона. Дочь бравого бригадира Артамонова пошла дальше: требовала «новые чулки и шемизетки». Количество требований было столь огромным, что государство вскоре прекратило их принимать, тем более, что часто следствием выяснялось: вещи не погибли в пожаре и не были вывезены французами, а расхищены самими московскими жителями и подмосковными крестьянами (Мельгунов С.П. Указ. соч., с. 248).

Свидетель с противоположной стороны (лично Наполеон I Бонапарт) писал: «Многие хозяева оставили записочки, прося в них французских офицеров, которые займут из дома, позаботиться о мебели и вещах; они говорили, что оставили все, что могло понадобиться и что они надеются вернуться через несколько дней, как только император Александр уладит все дела, что тогда они с восторгом увидятся с нами. Многие барыни остались» (Гроза двенадцатого года. М., 1991, с. 563).

Одна из запретных тем – коллаборационисты. До моих исследований 2000 – 2004 гг. никто из ученых ее основательно не поднимал, а в советское время и просто не упоминали ни полусловом! Между тем, мне довелось выяснить, что коллаборационистов в 1812 году оказалось предостаточно: настоящий бум! Наполеону ведь пришлось организовывать систему местного самоуправления с нуля: в отличие от уравновешенной Европы в России большинство чиновников и многие жители ушли за армией (как «пятницы», которые поначалу испугались Робинзона и спрятались в кустах), и некому было даже, предположим, следить за пожарной безопасностью городов. Не вдаваясь в подробности (они есть в моей монографии 2004 г.), скажу, что это Наполеон первым в России ввел мэров и муниципалитеты, куда входили все (!) сословия. Подобного «народовластия» Россия не знала ни до, ни много времени спустя. Вот, к примеру, состав муниципалитета Москвы: 15 русских чиновников разного ранга (от надворного и титулярного советника до коллежских регистраторов), 15 купцов и детей купеческих, четверо военных в отставке, четверо ученых (профессор и магистр из Московского университета и два учителя), два дворовых человека и даже один вольноотпущенный! Кроме того, 20 иностранцев (Понасенков Е.Н. Указ. соч., с. 184 и др.; Дело о должностных лицах Московского управления учрежденного французами в 1812 г. // Русский архив, 1868, № 6, с. 896 – 902). Сегодня это назвали бы «антикризисным менеджментом». 

К коллаборационистам, так сказать «чиновникам», надо присовокупить и целую армию слуг, лакеев и прочих, что остались в Москве, и деятельно (!) служили французам (подробнее: Военский К. Исторические очерки и статьи, относящиеся к 1812 году. М., 2011, с. 78 – 79 и др.). И, конечно, не обошлось без попов: Святейший синод констатировал, что «две трети духовенства по могилевской епархии учинили присягу на верность врагу» (Акты, документы и материалы для политической и бытовой истории 1812 г. Под ред. К.А. Военского. Т.3, СПб., 1912, с. 236). Архиепископ Витебский и Могилевский Варлаам повелел всей епархии называть «впредь… в благодарственных молебствиях вместо Александра французского императора и италийского короля великого Наполеона» (Там же, с. 170). Православные священники Смоленска встречали Наполеона со всевозможными знаками покорности; в Минске епископ отслужил торжественную обедню, в Подолии и на Волыни церковники раздали прихожанам листки с текстом «Отче наш», где «вместо имени бога вставлено имя императора французов» (Там же, т.1, с. 361; т.3, с. XV – XVI; Андреев П.Г. Смоленская губерния в Отечественной войне 1812 г. Смоленск, 1959, с. 57 – 58). Итак, попы пошли в своем предательстве родиныдальше прочих сословий – они не просто перешли на сторону Наполеона, но и заставляли молиться за него, а то и объявляли Бонапарта своим новым богом! Бывали и исключения (особливо в районах, далеких от театра боевых действий), но исключения, как известно науке, лишь подтверждают правило. Вспомним историю: православная церковь 300 лет (!) была верной опорой ордынского ига! Со всех амвонов звучалимолитвы во здравие хана, освободившего клириков от податей! Попы призывали русских людей не противиться воле поработителей: вот из-за чего иго длилось три века (а его традиции живут и поныне!). Пришел Гитлер – попы за него молились, победил Сталин – переметнулись к этому извергу.

Однако мне могут ответствовать, что это, мол, все «гнилая интеллигенция», а вот народ был за царя горой! Так вот про «народ горой». Наполеон, как известно, не просто не желал освобождать крестьян из крепостного права, но даже и всячески сопротивлялся подобным порывам, происходившим от самих крестьян: его единственной задачей был мир с работорговцем Александром (подробнее – см. неординарную статью А.И. Попова в весьма непрофессиональном по своему общему уровню издании: Отечественная война 1812 г.: Энциклопедия. М., 2004, с. 382; де Коленкур А. Поход Наполеона в Россию. Смоленск, 1991, с. 188 и др.). Но крестьяне, озверевшие от вековых цепей и несправедливости, весьма энергично стали переходить на сторону «нового хозяина» (которому, как я уже говорил, такой «подарок» был совершенно некстати!). Они ведь не мыслили категориями «отечество» и «гражданин»: рабы знали только одно слово! Только одно: «хозяин». Кто пришел новый, сильный – тот и хозяин!

В итоге – слушаем перечисление фактов. Крестьяне Рославльского, Сычевского (это «коренная Русь»!) и Печорского уездов перестали повиноваться властям (Там же), заявив, что они теперь «подданные французов»! В Дорогобужском уезде начались бунты против царских властей в деревнях: Алексино, Подопхай, Баканово, Заборье, Маркова, Пустошка, Верегово, Потапово, Чесноковка, Митино (подробнее – см.: Савин Н.И. Указ. соч.). То же самое – в Вяземском уезде. В Юхновском уезде «крестьяне некоторых селений от вольнодумия начинают убивать до смерти господ своих и подводят французов в те места, где оные от страха укрываются» (Отечественная война 1812 г.: Энциклопедия. М., 2004, с. 382). Крестьяне Волоколамского, Серпуховского, Коломенского, Покровского уездов Московской губернии заявили, что «Бонапарт в Москве, а стало быть, он их государь» (Там же). И таких примеров – масса! Но, вы меня простите, а что у нас еще остается из русской географии, которуюзатронула война!? Получается, что Наполеон не просто победил в сражениях, но и жители страны перешли на его сторону! Может быть, это называется «отечественной войной»? И такое «отечество» суть подданство Наполеону?     

«Отечество» раба всегда эфемерно: куда продадут, там и мучайся до братской могилы. Почему никто не задумывается над юридическим, географическим и психологическим статусом русских крестьян? Если тебя перепродают (без семьи, без земли, без права на лечение и вменяемый суд), то ты не можешь испытывать не только гражданских чувств к государству, но и даже первобытных – к своей избе! У тебя нет «своей» избы. Все принадлежит прихоти ущербного галломана немецкого происхождения! Какое чувство патриотизма может испытывать «девка», о которой упоминает типовое объявление православной газеты эпохи 1812 г.: «Продается сука породистая с двумя щенками, девка Параска, умеющая шить, да говорящий попугай…» (Соколов О.В. Указ. соч., с. 253)?

…Ну, что же: повоевали, а теперь принципиальный вопрос: чего добились? Уже в 1813 и в последующие годы галломания только усилилась!Каждая (даже малообеспеченная) семья считала своим моральным долгом иметь при себе француза-воспитателя. Русский литературный язык был во многом «переведен» его создателем Пушкиным с французского! Сегодняшний россиянин уже не сможет без мучений и без упущения половины смысла написанного прочитать текст на русском образца 1812 года. Никогда не забуду причитаний Вяземского, который мучился с переводом, и вынужден был признать, что в русском нет аналогов французским словам «наивный» и «серьезный» - и просто позаимствовал их из «вражьего».

К слову, а какие у нас слова – исконно «патриотические»? Царь (цезарь) – нет! Театр, опера, балет, роман, костюм, мораль, полиция, метафизика, нация, фотография, журнал, сайт, диск, олимпиада, стадион, спортсмен, кавалерия, артиллерия, искусство, философия, филология, идеология, монархия, демократия, авторитаризм, компьютер, телефон, телевидение, радио, секс, роза, тюльпан, вино, музыка, литература, поэзия, математика, география, химия, физика, шахматы, биология, астрономия, космос, атом, молекула, атмосфера, электричество, лампочка, Ильич (Илия), магазин, капитализм, социализм, феодализм, биржа, банк, фонетика, классика, фортепьяно, концерт, вальс, танго, твист, люстра, медицина, кураж, гусар, драгун, улан, кавалергард, армия, традиция, мода, империя, президент, парламент, машина, текст, христианство, Библия – все чужое! Все названия месяцев! Даже «баня» - и та латинского корня! Даже знаменитый афоризм из «Евгения Онегина» «привычка свыше нам дана: замена счастию она» - это, как пишет Пушкин в авторской сноске, перевод из Рене Шатобриана (беллетрист, придворный Наполеона). Что у нас из «местного» происхождения: матрешка, пельмени, картошка? Нет! За что уже много веков «глупый русский наш народ» (определение «нашего всего» Пушкина) заставляют сражаться лицемерные мракобесы-шишковы?

26-го января 1813 года Ростопчин в частном письме к М.С. Воронцову пишет печальную правду об итогах войны: «Все только слова, слова без действий. Что народу памятник из пушек и Храм Спасителя. До сего времени нет ни копейки для бедных…» (Там же, с. 253). Но правительству было не до несчастий людей, его заботило другое: в стране шла настоящая гражданская война, и было необходимо срочно отнять оружие у крестьян! А.С. Шишков сочиняет лубочные воззвания, Александр редактирует: идеологическая машина работает. Уже в ноябре 1812 года выпускается «правительственное объявление для чтения в церквах» (Там же, с. 255). В нем царь просил «православный народ» «снести оружие в храм Божий»! Как же это омерзительно: именем бога прикрывать свои мелочные интересы. Оружие нести в храм! Сложно придумать кощунство страшнее того, что проделал православный царь (правда, с немецкой кровью) Александр.

Возвращаясь к моим «оппонентам», которые пытаются представить войну 1812 года как «отечественную», расскажу еще об одном их шулерскомходе. Понимая, что все исторические факты свидетельствуют против их идеи, они ударяются в словесную казуистику и прямо-таки становятся сыщиками  в духе Шерлока Холмса! Они обнаружили, что в 1812 году начал издаваться журнал «Сын отечества». Ну, и что дальше? Это была официозная агитка, которую создали по приказу небезызвестного изобретателя идеологических «уток», попечителя Петербургского учебного округа С.С. Уварова, и начала она выходить только в конце 1812 года. Предназначалась агитка «для помещения реляций и частных известий из армии, для опровержения вредных толков насчет хода происшествий…» (Отечественная война 1812 г.: Энциклопедия. М., 2004, с. 685 – 686). В СССР для той же цели выходила газета «Правда» и журнал «Большевик», а сейчас есть «Первый канал» и т.д. Уварова сменил Суслов, Суслова – Сурков. Ощущение, что Россия заколдована, и непонятно, где тот принц, который приедет на лихом коне, поцелует – и она проснется, они поженятся, а страшная «сказка» обретет «голливудский конец»? 

Но смешнее всего то, что этот режимный «Сын отечества» оказался совершенно бесполезен: во время полного хаоса войны он был никому не нужен, но даже, если бы хаоса и не было, то как вы распределите несколько сотен экземпляров на много миллионов населения? Хорошо, даже, если бы вы в 1812 году провели Интернет – и распределили-таки, то остается самая серьезная проблема: поголовная неграмотность! Согласно первой попытке проведения опроса населения на предмет грамотности (аж в 1844 году), выяснилось, что даже, если не учитывать «темные» азиатские и дальневосточные огромные регионы, в центральной части империи число грамотных и малограмотных вместе взятых составляет всего 3,6 % (Богданов Ю. А. Грамотность и образование в дореволюционной России и СССР: историко-статистические очерки. М., 1964, с. 20). А по данным на позднейший 1820 год в империи насчитывалось всего около 50 тыс. читающих людей (менее 0,1 % населения): Рейтблат А.И. Как Пушкин вышел в гении. Историко-социологические очерки о книжной культуре пушкинской эпохи. М., 2001, с. 28–29. Сравните это с 40 % грамотных во Франции в старорежимном 1788 году (до того, как Наполеон провел реформы, позволившие обучить грамоте практически все население поголовно!).

Если мы продолжим игру в «если», в научную фантастику, и обучим русских грамоте, то и в этой ситуации агитка Уварова не обретет смысла: ее не на что было купить – даже и в мирное время! В эпоху 1812 года цена годовой подписки на газету или журнал – около 15-20 руб.: это колоссальная сумма для подданных империи. По репрезентативным данным на 1840-е годы (показатели практически не менялись с 1810-х), к примеру, в сравнительно богатой Московской губернии земледелец в среднем зарабатывал 35–47 руб. (в год), а в Витебской губернии – 12–20 руб. (Военно-статистическое обозрение Российской империи. Т. 4. Ч. 1: Московская губерния. СПб., 1853. С. 160–161; Т. 8. Ч. 1: Витебская губерния. СПб., 1852. С. 174–175). Мещане и разночинцы той поры постоянного заработка не имели (от чего Родя Раскольников и полез с топором на старуху-процентщицу). Аристократы (ничтожный процент населения) читали только французские романы и британские газеты.

А теперь – принципиально важная информация: первое серьезное исследование войны 1812 года было написана в 1820 году ее деятельным участником Дмитрием Петровичем Бутурлиным на французском языке. Ее издали в 1823-1824 гг. одновременно в Париже и в Санкт-Петербурге под заглавием (в дословном переводе названия французского оригинала): «Военная история кампании 1812 года в России». В русском переводе - «История нашествия императора Наполеона на Россию в 1812 году». Для серьезных авторов (я не беру в расчет дешевых популистов) ни о какой «отечественное» войне и речи в ту пору идти не могло!

Когда же война стала «отечественной»? Ответ до банальности прост: как и все в России – к юбилею. К 25-летию 1812 года Николай «Палкин» заказал председателю Военно-цензурного комитета сенатору А.И. Михайловскому-Данилевскому изготовить «по Высочайшему повелению» историю войны, и назвать ее «Отечественной». Для чего? Все для того же: Россия стремительно шла к краху, реформы не продвигались, народ роптал, чиновники воровали – нужно было «напирать на патриотизм». Но русский царь не был бы русским царем, если бы, заказав книжку самому цензору (!), не стал бы вдобавок собственноручно править рукопись, вымарывая из нее все тени живого начала. И, прежде всего, царь приказал полностью удалить первую часть, в которой описывались причины войны и дипломатическая подготовка (Отечественная война 1812 г.: Энциклопедия. с. 469): даже виртуозная ложь автора, пытающегося выгородить агрессора Александра, не смогла скрыть очевидного. В итоге – к юбилею война не имела причин.

Между тем, нелишним будет сказать два слова об авторе «Описания отечественной войны в 1812 году, по Высочайшему повелению» (именно такое смехотворное название имела книга: будто бы сама война происходила «по Высочайшему повелению Николая I»!). Биография Александра Ивановича Михайловского-Данилевского весьма показательна: сын директора Государственного заемного банка, он окончил немецкое военное училище при церкви Св. Петра (Петришуле) в Санкт- Петербурге, в 1801 – 1807 гг. служил в Государственном заемном банке. В 1808 – 1811 годах учился в Геттингенском университете, с октября 1811 г. служил в Министерстве финансов, а с начала кампании 1812 года – определен адъютантом к Кутузову (Отечественная война 1812 г.: Энциклопедия. С. 468 – 469). Вот так наши «патриоты» делают «военные» карьеры.

Одновременно с этим, я должен сказать, что для того времени, с точки зрения фактического материала, касающегося подробностей передвижения войск в ходе кампании 1812 года, сочинение представляло определенный интерес. И еще одна характерная деталь: Михайловский-Данилевский так же составил описания войн, предшествующих 1812 году, и в их названиях выдал суть произошедшего: «Описание первой войны императора Александра с Наполеоном в 1805 г.» (СПб., 1843) и «Описание второй войны императора Александра с Наполеоном в 1806 и 1807 гг.» (СПб., 1846).

Ну, и напоследок я скажу, чтобы вы вообще «не беспокоились»: в 1797 году император Всероссийский (и проч., и проч., и проч.) Павел I отменил (!) понятия «гражданин» и «отечество» (Уткин В. Он хотел жить по уставу. // Версия, № 9 (113), 13 – 19 марта 2001, с. 6, стб.1). И никто (!) из подданных ему не воспротивился – всех это устроило (у нас тут так заведено). 

VI

Так, какой же характер носила война 1812года, если ее невозможно назвать отечественной? Да ровно такой же, как и все войны, которые велись с Наполеоном до этого: антифранцузская коалиция по характеру, шестая по счету (Пятая ознаменовала военные действия 1809 г. в Австрии), а с территориальной, тактической точки зрения, ее следует называть кампанией Наполеона в России. Так же, как кампания Наполеона 1805 года в Австрии называлась войной Третьей антифранцузской коалиции, а кампания 1806 года в Пруссии – Четвертой.

Хронологически первым (24 марта / 5 апреля 1812 года) для новой коалиции стал оборонительный и наступательный союз России со Швецией (Понасенков Е.Н. Указ соч., с. 127 – 129), в котором вошедший в параноидный агрессивный раж Александр гарантировал Швеции помощь в скорейшем захвате Норвегии. Позднее к антифранцузской коалиции присоединилась Англия (6 (18) июля – подписан договор в Эребру) и Испания (8 (20) июля – договор в Великих Луках), которые «де факто» уже давно воевали против Франции. Англия вела активную войну масштабными сухопутными силами и агентами-провокаторами в Испании, а флотом – повсюду на море; послала в Россию по ленд-лизу 150 000 ружей (в России ведь, как обычно, только лес и пеньку могли конструировать) и военных специалистов, списала русские кредиты (в том числе огромный голландский заем в 87 млн. гульденов: Понасенков Е.Н. Указ соч., с. 131 – 132). Как я упоминал выше, еще с 1811 – начала 1812 гг. Россия так же имела секретные соглашения с Австрией и Пруссией.

Таким образом, с научной (да и с любой другой) точки зрения, в 1812 году с Наполеоном сражался не пресловутый русский «народ» (зачастую - весьма размытое демагогическое понятие), а государства Шестой антифранцузской коалиции. Эту концепцию (включая полную ответственность Александра за конфликт) я впервые сформулировал еще в серии докладов на научных конференциях 2000 - 2001 гг.; сам термин сегодня уже используют даже некоторые официозные энциклопедии и авторы, но у них случается то, что в психиатрии называется «расстройством личности»: термин используют, а затем на той же страничке рассказывают прежние сказки про «отечественную» войну.

Теперь мы знаем: ответственность за жизни десятков тысяч наших соотечественников лежит на царе Александре I, который сделал из своей страны биологический сырьевой придаток, питавший Англию (от пеньки и леса – через трупы русских солдат – к нефти и газу!).Кто-то из моих коллег-историков может в качестве причин, толкнувших царя на подобное государственное преступление, назвать его родство с германскими монархическими родами. Да, действительно, Романовы часто воевали за интересы не своего народа, а собственных немецких родственников (напомню, что в 1762 году на российский престол вступил Петер Карл Ульрих герцог Гольштейн-Готторпский, а потом правила такая же «русская», но весьма талантливая Екатерина, воспитавшая не менее «русского» Александра). Но переступивший через жизнь отцаправославный царь вполне мог бы не обращать внимания на родственные чувства к дальним и мелким немецким князьям. Декабрист Никита Муравьев писал без обиняков: «В 1801 г. заговор под руководством Александра лишает Павла престола и жизни без пользы для России» (Соколов О.В. Указ. соч., с. 60).

Ольденбургское дело и ему подобные были лишь незначительными внешними поводами для создания красивого декорума неприглядной и агрессивной мании Александра. Нас же ничто уже не должно отвлекать от главного. Еще в ходе трагических событий войны 1812 года сестра царяЕкатерина Павловна писала брату (19 сентября) и четко сформулировала суть происходящего: «Вас громко обвиняют в несчастье, постигшем вашу империю, во всеобщем разорении... И не один класс, но все классы объединяются в обвинениях против вас». (Тарле Е.В. 1812 год. М., 1994, с. 207).

К слову, вспоминая о родственниках русского самодержца, я хочу поднять тему, о которой почему-то никто никогда не говорил: ведь«супостатом» и «самозванцем» из двух конфликтующих монархов был не Наполеон, а Александр. Наполеон был провозглашен императором волей Сената – более того: избран народным голосованием (против проголосовало рекордно мало: 0,07%: Троицкий Н.А. Александр I и Наполеон. С. 95), а затем коронован самим Папой! Железобетонные права! И это стало ему наградой за спасение Отечества и великие преобразования. Александр же обрел скипетр вследствие государственного переворота, который был организован вражеским государством - Британией. Да и сами его предки, начиная (и продолжая) с устранившей мужа бабки-Екатерины, были, в свою очередь, незаконными. Из «заслуг» перед отечеством: втягивание в кровавый военный конфликт и полный провал реформ. Вот так-то.

Да, император Александр несколько раз переходил границы государств, а так же границы разума и чести: но все эти отчаянные уловки не принесли ему счастья и удовлетворения. Место Наполеона он не занял (хотя, когда сбылась мечта Остапа-Александра, он и заигрывал с парижанами, запретив русским солдатам появляться на улицах Парижа, хотя и отправился в Мальмезон – танцевать с бывшей женой Наполеона Жозефиной…): в антикварных магазинах (как и в комнатах Пушкина и Лермонтова) красуются не его бюсты, не ему слагают вирши поэты, не его могилу посещают тысячи туристов из России и со всего света. Именно поэтому в последние годы жизни чувствующий собственную ущербность царь отходит от дел, стоит на коленях по многу часов (до рожистых отложений на коже), затем пускается в бесконечные путешествия – и, в конце концов: загадочная смерть. Мы до сих пор не можем однозначно ответить на вопрос, почему могила царя Александра I пуста? Действительно ли он скоропостижно скончался в Таганроге в 1825 году, или, страдая от груза ответственности за столькие трагедии, ушел от мира? По мнению одного из самых авторитетных биографов Александра (великого князя Николая Михайловича Романова), в последний год жизни у царя «начались проявления полного маразма» (Троицкий Н.А. Указ. соч., с. 286). 

Печальный, но заслуженный финал. Как тут не вспомнить слова посла сардинского короля при дворе Александра I Жозефа Мари де Местра: «Рабство существует в России потому, что Император не может без него царствовать. По множеству причин  Россия была неизбежно отстранена от всеобщего развития цивилизации, исходящей из Рима» (де Местр Ж. Петербургские письма. С.-Пб., 1995, с.189). После такой максимы, на память сама собой приходит сентенция Дени Дидро: «Россия испортилась – не успев созреть».

Я снова повторяю: Александр был двигателем агрессии и захватчиком. И вот последнее доказательство: когда война 1812 г. завершилась, французы вышли с территории России, и ничто ей более не угрожало (как, кстати, и до этого), когда страна была истощена, а русская армия обескровлена, Александр вопреки мнению многих вменяемых военных и государственных деятелей (включая Кутузова!) решает продолжать войну еще два года! По ходу дела, он захватывает Варшаву: русских ведь не просто так недолюбливают в Польше…

В чем же заключается историческая миссия Наполеона? Ответ очевиден: консул Бонапарт на посту главы государства унаследовал импульс антифранцузских коалиций и традиционную агрессию Англии против Франции. К ним прибавилась личная завить (которая, как известно, ходит рядом с подлостью) молодого царя Александра: тот завидовал и успеху Наполеона в умах просвещенной молодежи, и тому, что Бонапарт правил «цивилизованными» французами, а не отсталыми русскими, которых их государь (все тот же Александр) презирал.

«Полководец» – не означает «завоеватель», «агрессор»! Если бы Кутузов умел воевать, то сегодня вы бы его называли «завоевателем», совершая психологическую и логическую ошибки, подменяя смыслы. Наполеон отбивался от идущих одна за другой агрессий. Если бы Наполеон в 1805 году ждал русских и австрийцев в Париже, а не разгромил бы агрессоров-коалиционеров в Австрии – то все бы хорошее для Франции закончилось в 1805, а не в 1815 году! Если бы Наполеон ждал русских, пруссаков, шведов, англичан и австрийцев в Париже в 1812 году, то все бы закончилось в 1812, а не в 1815! А теперь смысл миссии: за это время он сумел сделать из Франции новую страну, провести реформы, которые были важны не для одной лишь Франции, но для всего мира.

Чем бы была Европа сегодня без Кодекса Наполеона, без его новой административной системы, без шоссе через Альпы, без новой системы всеобщего образования, без стиля ампир? Квасные патриоты дороги бы до своей хрущевки не нашли, не придумай Наполеон вменяемуюнумерацию домов с разделением на четную и нечетную стороны!           Параллельно с тем, что он отбивался от агрессии, Наполеон отменял внутренние таможенные пошлины, вводил местное самоуправление в отсталых крепостнических странах, упразднял инквизицию (и, я подчеркну: он делал это благо не как зачинщик войн, а как талантливый борец с теми, кто войны развязывал). Гете, Стендаль, Байрон, Мицкевич, Мандзони, Лермонтов, Тютчев, Гейне, Цедлиц, Вальтер-Скотт, Беранже, Гюго, Мережковский, Маяковский, Саша Гитри, Стэнли Кубрик это понимали и ценили (или все они были глупее младших научных сотрудников, которые лепили дешевые сказки для идеологической советской машины?). А Пушкин сформулировал историческую роль Наполеона точнее всех: «…и миру вечную свободу из мрака ссылки завещал…». А. И.  Герцен так описывал трагическую для мира роль битвы при Ватерлоо: «Я не могу равнодушно пройти мимо гравюры, представляющей встречу Веллингтона и Блюхера в минуты победы под Ватерлоо, я долго смотрю на нее всякий раз, и всякий раз внутри груди делается холодно и страшно… Они только что своротили историю с большой по ступицу в грязь, - в такую грязь, из которой ее полвека не вытащат» (де Вильпен Д.  Сто дней или дух самопожертвования. М., 2003, с. 6).

Еще одно, о чем до меня почему-то никто не писал: Наполеон был единственным выходом из кошмара революций, которые начались в Европе сразу после его падения – и закончились самой катастрофической из них – в России. Только он сумел осуществить компромиссный,безболезненный переход от монархического - к либеральному, от феодального – к буржуазному. Но «агрессивно-послушное большинство» охлоса, руководимое мракобесами и лицемерами, не позволило миру пойти по бескровному сценарию. Более того: наполеоновская политика сдерживания милитаризации Пруссии (которую во вред России поддерживал Александр) предотвратила бы обе Мировые войны, предпринятое им объединение Италии – сохранило бы многие человечески е жизни в будущем. Чего добилась Россия, проливая кровь за Англию? Именно Англия поддерживала все войны, которая Турция в дальнейшем вела против России. Венский конгресс – это базис проигранной Россией Крымской войны (кстати, мирный договор, закрепляющий на бумаге поражение России, подписывал сын Наполеона от Марии Валевской – Александр).

То, что война Александра против Наполеона очевидно противоречила интересам России – это не только лишь концепция ученого XXI века, на которого легко навесить ярлык «либерала с Болотной». Вот, что писал дипломат и русофил (правда, как и прочие – редко бывавший на родине) Ф.И. Тютчев перед началом Крымской войны (8 марта 1854 г.): «Ибо – больше обманывать себя нечего – Россия, по всей вероятности, вступит в схватку с целой Европой. Каким образом это случилось? Каким образом империя, которая в течение 40 лет только и делала, что отрекалась от собственных интересов и предавала их ради пользы и охраны чужих, вдруг оказывается перед лицом огромнейшего заговора?» (Тютчев Ф.И. Стихотворения. М.,1987, с. 346). А теперь посчитаем: 1854 минус 40 – это 1814 год, когда на Венском конгрессе Александр исполнил планы Третьей антифранцузской коалиции 1805 года, и закрепил новую международную ситуацию в интересах Англии и германского региона! Ни Екатерина II, ни Павел I не довели бы ситуацию до того, чтобы французская армия оказалась в Москве!

Но даже в самой теории: о какой защите объективных интересов России можно говорить, если большую часть правления Александра (с небольшим перерывом на Н.П. Румянцева) министерство иностранных дел возглавляли следующие два господина? Первый: поляк Адам Чарторыйский, который в молодости участвовал в восстании Т. Костюшко (затем эмигрировал в Великобританию), а в зрелости возглавил Национальное правительство, возникшее во время польского восстания 1830 г., после подавления которого князь эмигрировал во Францию. Нет, для поляка – это совершенно логично и, так сказать, патриотично, но не для человека, которой заведует российской внешней политикой! Между этими двумя вехами, Чарторыйский побыл управляющим Министерства иностранных дел России (с 16.01.1804 до 17.06.1806), и сделал ребенка жене Александра I Елизавете Алексеевне (в девичестве - Луиза Мария Августа Баденская…). Замечу, что князь Адам не в пример с юности глухому на одно ухо, плешивому и по-дамски жеманному царю Александру был весьма красив и утонченно мужественен (как, впрочем, и отец второго ребенка императрицы – штаб-ротмистр кавалергардов Алексей Охотников: Мельгунов С.П. Указ. соч.: с. 91 - 103).

Вторым «господином» - министром иностранных дел Александра был Карл Роберт фон Нессельроде. Его отец служил Австрии, Голландии, Франции, Пруссии, а затем послом России в Португалии. Сам Карл Роберт родился на борту английского корабля. Во время работы на небольших дипломатических должностях в первые годы девятнадцатого века он сошелся с Клеменсом Меттернихом - и практически всю свою карьеру прислушивался к советам австрийского мэтра (Отечественная война 1812 г.: Энциклопедия. М., 2004, с. 502 – 503). Нессельроде поставил рекорд: он занимал свой пост с 1816 по 1856 год (!), но за все это время русский язык так и не выучил (я, кстати, ничего в этом зазорного не вижу - главное, чтобы дело свое знал, но вот по поводу следования интересам государства у меня к нему остаются «вопросы»). Несколько лет параллельно (!) с Нессельроде министерство возглавлял грек Иоанн Каподистрия, но эта история уже не для слабых читательских нервов…

Кстати, о Венском конгрессе. Именно во время его заседаний европейское общество смогло рассмотреть Александра вблизи и составить о нем мнение, основанное на близком общении. Высший свет и дипломаты именовали царя не иначе, как «фальшивым», не имеющим «морали в практических вопросах», «лишенным нравственных основ, хотя говорит о религии, как святой, и соблюдает обрядовую внешность», «ему кажется, что мир создан только для него» (Мельгунов С.П. Указ. соч., с. 88). Граф де Линь называет его «пустозвоном». За кулисами конгресса ужепонимали, что Александр становится «опаснее Наполеона» (Там же). Канцлер Пруссии Карл Август фон Гарденберг в письме к генералу Августу Вильгельму фон Гнейзенау жалуется на «властолюбие и коварство под личиной человеколюбия и благородных, либеральны намерений» (Там же). В словах царя «любовь и человечество, а в сердце ложь», - резюмирует архиепископ Игнатий (Там же). Лаконичнее всех выразил свою мысль посол Великобритании, ради которой Александр угробил сотни тысяч русских жизней: «честолюбивый, злословящий дурак» (Там же).

Иной нервический читатель может не испытывать доверия к не исповедующим православие буржуям-европейцам, но вот еще две оценки, выданные царю Александру по эту сторону «хмурых туч». Его биограф великий князь Николай Михайлович Романов: «В остальные же двадцать четыре года его правления интересы России, к сожалению, были отправлены им на второй план» (Соколов О.В. Указ. соч., с. 709). Выдающийся ум России эпохи 1812 года М.М. Сперанский «выставлял его человеком ограниченным, равнодушным к пользе Отечества, беззаботным, красовавшимся своею фигурою, свиставшим у окна, когда ему докладывали дела…» (Шильдер Н.К. Император Александр I. Его жизнь и царствование. С.- Пб,1905, т. 3, с. 38).

Затеянный Александром на конгрессе Священный союз («союз монархов против народов») – это всего лишь агрессивная истерика устаревшего феодально-монархического организма перед своим крахом, истерика, естественно, с религиозным пафосом (лицемерность которого выяснилась скоро - когда Александр предал интересы единоверцев-греков, вступивших в борьбу с Османской империей: в греческом восстании царь усмотрел революционные мотивы). Развитие Европы пошло по сценарию гениального Наполеона: единый рынок, единая финансовая система, единые меры веса, уважение прав человека и т.д.

Итак, 1805 – 1815 гг.: да, русские сражались за чуждые интересы, но, тем не менее, временную историю пишут временные «победители». Монархи легко обманули народы идеологическими мифами. Марионетки-рабы праздновали «победу» над своими же интересами («идут бараны вряд, бьют барабаны – кожу для них дают сами бараны…», - Бертольд Брехт). Прав был Генрих Гейне: «отечество раба – там, где палка». С этой точки зрения, война 1812 года (правда, лишь на совсем небольшой части территории) – истинно «отечественная» для «страны рабов, страны господ». Сами задумайтесь, кому выгодна ложь о 1812 годе? Французам, которые забывают события, так сказать, на следующее утро, и всегда живут в свое удовольствие? Агентам США? Марсианам? Нет! Только держащимся на обмане и на крови правителям России: Александру, Николаю, Сталину и т.д. 

И еще об одном свойстве русского раба. Русский раб всегда будет заискивать перед теми, кого на лубочном уровне именует «врагом» (причем, у него еще и раздвоение личности: в один день раб превозносит своего «друга» из эскадрильи «Нормандия-Неман», а в другой день впадает в маразм и называет друга «врагом-басурманином»). Поэтому существует «помесь французского с нижегородским», поэтому детей «патриоты-дворяне» отдавали на воспитание французам, поэтому наряжались во французские наряды, поэтому во времена СССР приличное место в гостинице отдавали только «басурманам-буржуям», а своих православных и комсомольских соотечественников – помещали к клопам. И поэтому нынешние чиновники, которые пиарятся на юбилее величайшего позора России, на трагедии страны, на подставленных их предшественниками жизнях русских людей – вот именно они пилят юбилейный бюджет, и отдыхают в Париже и на Лазурном побережье (а так же во всех странах, участвовавших контингентами в составе Великой армии Наполеона). А оболваненный народ им внимает и ненавидит тех «либералов», которые пытаются донести до него правду.

Вы думаете, что этот абзац не имеет отношения к научному вопросу, поставленному в начале статьи? Наоборот – самое непосредственное! В этой аналитической инверсии и есть суть и смысл истории России, научное доказательство степени «патриотизма» в 1812 (1912, 1962, 2012…) году: подумайте, что было тогда, если через двести лет ничего не изменилось? Чем в данном случае (на примере эпохи 1812 года) отличается «безродный» космополит-либерал от «патриотичного» «православного» царя: монарх ради своей прихоти убивает сотни тысяч подданных, а либерал борется за жизнь и права каждого человека. Лично я бы сегодня, вопреки воле самодержца, призвал всех жить, а не «умирать под Москвой». Самая яркая метафора итогов войны 1812 года – это многочасовая пробка на Кутузовском проспекте (на одном из домов которого красуется памятная доска о жильце Андропове), образовывающаяся из-за кортежа «царя».

Над Россией многие века довлеет проклятие: сакрализация власти и ее персонификация в лице хозяина-сатрапа. Так было с князем Владимиром («святым»), который убил брата и изнасиловал его беременную жену; так было с кровавым Иваном Грозным; с агрессивным и феноменально обделенным талантами администратора и военного Александром I (которого, тем не менее, объявили «благословенным»). «Властитель слабый и лукавый», он начал, как Манилов, а закончил тем, что передоверил страну розгам Аракчеева. Все тот же принцип сакрализации власти использовал и отличник боевой и политической подготовки церковно-приходского училища – товарищ Сталин, который устроил репрессии пострашнее гитлеровских. Этим вирусом Россия больна до сих пор. По всей видимости, он смертельный…

В итоге: те, кто осмеливаются называть войну 1812 года «отечественной», подписываются под тем, что они не желают воспринимать Россию единой и неделимой, что они не уважают национальные регионы, что они не считают за людей крепостных крестьян, и не уважают образа жизни и мировоззрения дворян и прочих сословий. Они так же становятся соучастниками преступной политики Александра I, которая привела к трагедии русского народа; они подписываются под всей той ложью, которая царская, а потом сталинская идеологические машины внедряли в сознание наших соотечественников (за все это мне, как человеку русскому по духу и по крови, стыдно). В ходе кампании 1812 года многие русские солдаты и офицеры проявили жертвенное мужество, которое те, кто не погиб, называют красивым словом «героизм».  Что же: «мне жаль ту страну, которой необходимы герои».

P.S. Осознание колоссальной лжи, которую государственная идеологическая машина вылила на доверчивое и нарочито лишенное возможности получать альтернативную информацию население за двести долгих лет, способно довести ученых до отчаянья. Особенно, когда на их глазах фарснабирает новую силу. В 2012 году моховик этой убийственной машины-монстра вновь заработал на полную мощь. Он невероятно выгоден тем, кто пилит бюджет в корыстных интересах (этой теме, кстати, посвящена моя большая совместная с Олегом Кашиным статья, опубликованная в журнале «Коммерсантъ - Власть» еще в бытность Максима Ковальского его главным редактором - 28.02.2011 г.), кто отвлекает граждан РФ отреальных проблем сегодняшнего дня, рассказывая шарлатанские байки про стародавние «победы». Или запевая другую «колыбельную» - про «вражьи силы» (типа бельгийских подводных лодок, идущих на Рязань) и «технологии из-за бугра», которые пытаются разрушить нашу «крепкую» (а, на самом деле, мнимую) сплоченность.

А вот мне интересно: какие это технологии являются «нашими», и почему бы этим идеологам не перестать пользоваться электричеством, двигателем внутреннего сгорания, сотовым телефоном и иномарками (параллельно, переодевшись из костюма в кафтан, и, сменив богатые и разнообразные зарубежные кухни на русскую репу в качестве первого, второго и третьего)? Может быть, так агрессивно насаждаемая Библия есть «отечественная технология»?

Что там говорить: даже байка про «загадочную русскую душу» - и та не отечественного производства! Помните фразу Пушкина: «черт догадал меня родиться в России с душой и талантом»? Так вот: при Пушкине всем было понятно, что людей с душой здесь изничтожали; а вот потом, когда по лекалам Золя и Бальзака русские писатели стали выпускать свои сочинения (где все, однако, было как в винегрете: и философия, и беллетристика в одном сумбурном флаконе – не как, если бы философия – у философа Гегеля, а литература – у романиста Мопассана) – вот только тогда на Западе заговорили про «загадочную русскую душу». А в России бесплодные на мысли идеологи эту, идущую от незнания иностранцами ужасных российских реалий, байку украли, присвоили и перенесли на весь народ (который тех писателей и философов не читал, выслал, или расстрелял).Россия – страна хронического исторического плагиата (часто из собственных «конструкторских» успехов – только неумело сфабрикованные судебные процессы).

В то же время для меня весьма отрадна публичная поддержка выводов моей монографии и прочих публикаций многолетним директором Института российской истории РАН А.Н. Сахаровым; равно как и приятно наблюдать восприятие моих концепций свободными от ангажированности исследователями, среди которых и маститые историки Алексей Васильев и Олег Соколов (который, правда, отличается тем, что не ссылается на публикации коллег, используя их наработки и целые концепции (!) в своих сочинениях – этим же страдает и проницательный журналист А. Никонов), и менее известные – такие, как М. Голденков, Е. Гречена, Т. Перевезенцева, Н. Редько и др. Хочу также выразить слова признательности за дружескую поддержку мэтру истории темы 1812 года – профессору, д.и.н. Н.А. Троицкому. 

P.P.S. Поскольку мы вступили в век мельтешения и спешки, стиль «фаст фуд» пришел, к сожалению, и в чтение, то, резюмируя, я хотел бы еще раз обратить внимание той части аудитории, что прочитала статью «поперек», на несколько самых принципиальный вопросов. Первое: именно Александр I вопреки интересам своей страны начал войну против Наполеона в 1805 году, после которой обе державы стали постепенно втягиваться в конфликт, каждый день которого создавал причину для продолжения этого противостояния (образовался порочный круг). Второе: именно Александр привел Наполеона на берега Немана, следствием чего стал Тильзитский мир, на коллизии которого многие ссылаются как на предпосылки к войне 1812 года (т.е. по одному этому критерию, виновником трагедии следует считать русского царя). Третье: локальная кампания 1812 года не может характеризоваться как «отечественная война», потому что ни одно из сословий России не испытывало истинного гражданского чувства (как в теории, так и на практике); русское крестьянство и священничество большинства уездов района военных действий объявили о переходе в подданство Наполеона (!); проявилась острая этническая и сословная борьба; русская кровь проливалась за интересы Британии и из-за личных комплексов царя, а от армии Наполеона, которая победила русские войска во всех крупных сражениях, не исходило ни малейшей угрозы в отношении целостности границ России.

Это исследование я посвящаю памяти русских людей, погибших из-за мании царя и расчетливости британского правительства.

Наука не стоит на месте, приверженность догме – смерть. Вы же не станете сегодня продолжать верить бредням, что Земля плоская, что ей около шести тысяч лет (согласно древнеиудейским мифам, которые стали преподавать в отечественной светской школе!) вместо 4,54 миллиардов лет (4.54·10⁹ лет ± 1 %) и т.д.? Пора сдвинуться с мертвой точки и в исторической науке! А теперь – глубинно важный момент. За долгие годы общения с непрофессиональной аудиторией я получил массу негативного опыта по ходу своего объяснения концепции 1812 года. Люди в меру своей смышлености или наоборот испорченности и необразованности проходили несколько стадий психологического сопротивления восприятию моих доводов. Но самое интересное (можно диссертацию по психологии писать!) начиналось после того, когда они, в конце концов, безоговорочно признавали мою правоту! Дело в том, что я интуитивно чувствовал, что на подсознательном уровне, процесс в этих моих собеседниках не доходил до логической точки. И когда я им подобное подозрение высказывал, они возбужденно признавались, что действительно: на втором плане сознания у них остаются, так сказать, «слова-паразиты», типа «да, но все же…», «тогда почему столько лет я не…», «это, конечно, все верно, но я не могу так быстро перестроиться…», «вы правы, но мне тяжело это принять», «согласен, но как-то все это непривычно…» и т.д.

Подобный болезненный синдром происходит от государственной пропаганды, вросшей в организмы отечественных людей, от генетической привычки «прятать голову в песок» при виде правды, от ущербности самоощущения в мире. Придя к власти, большевики отменили преподавание логики – и ситуация с мозговой деятельностью масс еще более ухудшилась. В итоге этой клинической алогичности Россия живет так, как она живет: с авторитарной политической системой, с инквизиторскими судебными процессами, без современных технологий, без дорог, без конкурентоспособного автопрома, без собственных вменяемых дизайнеров и многих продуктов питания – Россия, простите, даже вынуждена импортировать сантехнику. Товарищи, братья и сестры, поклонники Сталина и прочие – пока мы не будем жить в соответствии с логикой, мы не сможем жить достойно. Призываю начать жить заново (причем, не с понедельника) с признания объективного взгляда на столь показательные для истории России события 1812 года.

Для удобства я предлагаю применять такие «задачки». Вместо отягченных психологическим грузом дезинформации имен и понятий («Наполеон», «Александр», «Кутузов», «народ», «Бородино» и т.д.) используйте уравнения с переменными «x», «y» и т.д. Вот, к примеру, «х» идет войной через все поле белого листка на «у». Вот «у» его отбрасывает обратно. Затем «х» опять атакует через все поле – и снова его отбрасывают. Кто виноват? Кто агрессор? Очевидно, что «х»! То есть – Александр. Или вот сражение «х», в котором сторона «а» имела превосходство в численности войск над стороной «б», и находилась в укрепленной позиции. Сторона «б» эти позиции захватила, сторона «а» отступила (с большими, чем у «б» потерями), а затем оставила «вторую столицу» стороны «а». Итого: сторона «а» сражение проиграла. Вот население страны, разделенное на сословия: «а» (дворянство), «б» (крестьянство) – и ряд можно продолжить. А + б = отношение к родине. Подставляем. «Эгоизм» + «эгоизм» = гражданская война (вместо отечественной). Вот религиозные чувства: жадность + убийства своих и врагов + лицемерие и т.д. = попрание всех основных заповедей Христа = нехристианская вера (это не хорошо и не плохо – это просто «так», это истина!). И далее всегда и всюду – тем же методом.

И, наконец – товарищам ««оппонентам»» (особенно тем, кто «комментирует» в Интернете, назвавшись бессмысленным набором иностранных букв вместо имени и с фотографией чего-то непристойного вместо лица). Экзальтированные и безграмотные записки (часто нарушающие УК РФ) про пиджаки, возраст, личную жизнь и количество появлений автора на ТВ, равно как и про достижения автора в различных других профессиях помимо исторической науки – расцениваются как немощь сознания, банальная зависть и беспомощность в дискуссии. Принимаются только два аргумента: факты и логика, причем, исключительно на системном уровне. Если вы где-то выискали, что да, крестьяне 32 губерний начали войну против своего же царя, но вот один крестьянин вдруг, якобы, взял и спьяну завел, просивших его вывести их к Макдональдсу французов, в болото, - то это исключение, которое только подтверждает правило (а значит, ничего не меняет). Необходимо или опровергнуть большинство базисных положений моей концепции, причем по всем аспектам (экономика, финансы, геополитика, дипломатия, военное искусство, традиции менталитета,  социальная жизнь, этнический фактор, проверка временем и т.д.), или честно промолчать. В подтверждение же моих выводов можно приводить еще множество доводов, но, по большому счету, они излишни: вышеизложенные факты и логические схемы безоговорочно свидетельствуют в пользу моей концепции.

Автор: Евгений Понасенков

Оригинал - http://www.diletant.ru/articles/3883514/